Алексей Оутерицкий - Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке нет!)

– Взять его! – закричал опомнившийся Бастурхан. – Это не настоящий президент!

К рэперу рванулся целый отряд из пятидесяти человек, в секторе которого находился издевательски кривляющийся самозванец, но под ногами монголов внезапно разверзся пол и не менее половины воинов с криками ужаса провалились в огромное четырехугольное отверстие. Лжепрезидент тоже скрылся, уехав на своей платформе под паркет. Зал наполнился теперь громким издевательским хохотом, от которого у суеверных монголов по коже побежал мороз.

– Шайтан… – прошептал пораженный Умагул.

Бастурхан обернулся, поискал взглядом визиря, затаившегося среди сбившихся в кучу воинов.

– Что все это значит? – гневно спросил он, словно визирь был истинным режиссером происходящего и мог ответить на этот вопрос.

– Я, Бастурхан Бастурханович… Дело в том, что… – Подберезовскому настолько не хотелось предстать перед гневными очами Повелителя, что он принялся цепляться за одежду стоящих рядом. Тогда его подтолкнули в спину, после чего, пролетев несколько метров и с трудом сохранив равновесие, Подберезовский оказался в объятиях мощного телохранителя.

– Отвечать, собака, когда спрашивает Повелитель! – зло прошипел схвативший олигарха за шиворот Умагул, и тряхнул его так, что голова Подберезовского мотнулась на тонкой шее.

– Вы меня спрашиваете, будто я имею к происходящему какое-то отношение! Да я вообще понятия не имел, что в Кремле есть этот чертов Секретный зал! – отчаянно закричал Подберезовский, чувствуя, что его жизнь зависла на тонкой ниточке и напоминает сейчас некогда популярную игрушку – увесистый бумажный шарик на опасно растягивающейся резинке. – Я, между прочим, Бастурхан Бастурханович, предупреждал! Ну, помните, когда еще насчет островов предлагал. Сидели бы себе сейчас на Курилах, ждали, когда нас выкупят японцы…

Потеряв к визирю интерес, Бастурхан повернулся к Борису-Батыру.

– Будем биться, – буркнул тот. – Я тут, – он постучал себя пальцем по темечку, – кое-что вспоминать начал. Этот Подпутин сказал, что на отдых меня отправит, а сам в морозилку запер. И рулить тут уселся. А я на четвертый срок хочу. Народ меня любит... – Борис-Батыр насупился и засопел. – Своими руками задушу гада. Дайте мне только до него добраться, я ему…

– Так вот он я! – Метрах в трех от Бориса-Батыра из пола выскочил Подпутин и выстрелил в него из помпового ружья. Пуля еще летела, а президент уже исчез, словно его и не было. Через секунду Борис-Батыр получил такой удар в лоб, что не удержался на ногах и грузно шмякнулся задом оземь.

– Воины! – закричал Бастурхан, догадавшись, что весь пол в этом зале состоит из подвижных люков, выезжающих платформ и прочей хитрой механики. – Усилить бдительность! Каждый сектор разбить на более мелкие сектора! Каждый отвечает за свой метр! Стрелять на каждое движение!

Не успел он договорить, как паркет разверзся сразу в добром десятке мест и из пола выскочили сразу десять президентов Подпутиных. Одновременно еще с десяток посыпались на веревках из открывшихся под потолком люков.

Монголы открыли ураганный огонь и около минуты продолжалась такая канонада, что у многих не выдержали барабанные перепонки – из ушей несчастных полилась кровь.

– Прекратить! – выкрикнул Повелитель, опять с запозданием обнаружив, что его опять обманули – президенты оказались резиновыми манекенами. Принимая на себя огневую мощь монгольского войска, они только упруго покачивались, словно насмехаясь над доверчивыми степными воинами. Все равно не услышанный выкрик запоздал – подчиненные уже сами догадались, что к чему, и огонь стих так же резко, как и начался. Зал опять заполнился густым пороховым дымом и Бастурхан уже начал подумывать отдать приказ надеть противогазы, как вдруг раздался мерный гул мощных электрических машин – заработали вытяжные вентиляторы.

– Мы блюдем букву киотского протокола, – пояснил голос из динамиков. – Зачем создавать в кремлевском зале парниковый эффект, верно?

– Ты трус, – в гневе закричал Бастурхан. – Подпутин, покажись, докажи, что ты настоящий воин!

– Может, не надо… – проблеял олигарх. – Бастурхан Бастурханович, у меня нехорошие предчувствия. Может, нам лучше сдаться, а то, не дай бог… – Повелитель метнул в него такой взгляд, что испуганно жавшийся к нему Подберезовский теперь попятился. – Я вас предупреждал, Бастурхан Бастурханович... – пробормотал он, с ужасом глядя, как в центре зала открывается огромный люк, из которого медленно выплывает что-то огромное, бесформенное, – видит бог, я предупреждал, а вы… – В следующий миг он пронзительно закричал: бесформенное оказалось чьей-то огромной, покрытой редким пухом головой.