Алексей Оутерицкий - Блондинка с загорелыми ногами (Скажи утке нет!)

По совету визиря им была введена новая должность при ставке главкома – церемониймейстер, в обязанности которого вменялось обставлять процедуру принятия ключей очередного, сдаваемого проигравшей стороной, города. Этот человек был выписан визирем из Москвы и по его утверждению являлся одним из самых дорогих российских специалистов, неоднократно признававшимся лучшим дизайнером года. Последняя, с пышной театральностью обставленная им церемония, развлекла Повелителя вселенной, но одновременно и усилила его зарождающуюся хандру. Юрта, в которой сидел сейчас Повелитель, была сделана на заказ местным конверсионным заводом и представляла собой гигантское надувное сооружение высотой с шестиэтажный дом. Трон Повелителя стоял примерно на уровне третьего этажа на специальном помосте из крашеного золотом дерева. Отцов города с городскими ключами на серебряном блюдечке, поданными Великому на манер русских хлеба-соли, поднимали электропогрузчиком на специальном деревянном поддоне, остановив вилы, когда головы членов городской администрации сравнялись со ступнями Повелителя. Поскольку в тот день он поленился принять душ, ноги его с детства отличались повышенным потоотделением, а золотые сапоги не были надеты за незначительностью события, пришлось отцам города, разговаривая с Великим, вдыхать аромат его ног, что делалось ими с отчетливо проявляемым удовольствием на лоснящихся жиром лицах. По замыслу церемониймейстера под потолком юрты должны были парить воздушные шары, в корзинах которых обряженные в вечерние платья дамы из местных обмахивались бы веерами, но шары не были подвезены вовремя. Ответственный за их поставку бизнесмен был привязан сыромятными ремнями к позорному столбу, установленному здесь же, на главной площади города, и сейчас его постепенно слабеющие крики услаждали слух скучающего Повелителя вселенной.

Когда ему надоело валяться в зале отдыха, пялясь в телевизор, по которому транслировался концерт какой-то расхристанной тетки с хриплым голосом и химической, под пуделя, завивкой крашеных волос, почему-то называемой радостными телеведущими «императрицей российской эстрады», он встал и вышел в тронный зал. Преданный телохранитель тут же сложился пополам, затем, выждав положенное время, осмелился поднять лицо.

– Повелевай, Великий!

Некоторое время Бастурхан молча смотрел, как скрывается в грузовом выезде огромный электрический погрузчик, увозящий остатки уже разобранного, ставшего ненужным сооружения, затем процедил сквозь зубы:

– Кумыса мне... И ответственного за связь человека. – Он прошел в центр юрты к огромному квадрату белого войлока, уложенного на небольшом деревянном возвышении, на манер тех, на которых устанавливаются столики летних уличных кафе, и уселся на нем, скрестив под собой ноги. Через секунду перед ним материализовался золотой кувшин с кумысом в сопровождении золотых пиал, а еще через секунду – высокий монгол со значками связиста на лацканах дорогого халата из серебряной парчи. Значки были реквизированы со склада сети магазинов Военторга одного из взятых ранее городов и являлись обычными алюминиевыми значками времен советской армии.

– Слушаю тебя, Повелитель! – закричал человек, бросаясь перед ним ниц.

– Есть какие-нибудь сведения от Богурджи?

– Нет, Повелитель.

– От Таджибека?

– Нет, Повелитель.

– От Угедея?

– Нет, Великий.

Некоторое время Бастурхан молчал, не зная, что спросить еще.

– Где мой визирь? – в итоге вяло поинтересовался он.

– Он сейчас совершает инспекционную поездку по захваченной области с целью...

– С целью личного обогащения, – договорил за него Бастурхан, не почувствовав даже раздражения – одно только безразличие. – Ладно, свободен, – наконец сказал он, и некоторое время с этим же безразличием наблюдал, как специальные люди дополняют стол изысканными закусками… Внезапно взгляд Повелителя оживился – он обратил внимание на строчащего что-то в тетради с синей обложкой Фридмана, приткнувшегося возле его ног на клочке серого войлока. – Скажи, летописец, – начал он, и поднявший голову Фридман преданно блеснул стеклянными кругляками своих очков.

– Да, Повелитель? – осмелился спросить летописец, когда пауза затянулась.

– Зачитай мне свои последние записи, – наконец придумал что спросить Бастурхан.

Фридман послюнявил палец и принялся шелестеть страницами общей тетради.

– Сего дня, четырнадцать часов, двадцать две минуты, – начал он монотонным голосом, – Повелитель Вселенной: проследовал в зал для отдыха, включил телевизор и в течение полутора часов смотрел концерт императрицы российской эстрады, Ирэн Аллергеновой.