Юрий Нестеренко: Реликвия

Человек шел издалека и очень устал. Он шагал, приволакивая правую ногу и тяжело опираясь на самодельный костыль, вырезанный им три дня назад из ствола молодого дерева. Лицо его, покрытое пылью и грязью, там и сям в разводах от пота, походило на маску лесного дикаря; в нечесаных волосах и бороде запутались обрывки паутины и еще бог весть какой сор. Грязь, уже засохшая, с остатками болотных водорослей, покрывала и его высокие сапоги; лишь там, где голенища терлись о разлохмаченный край грубой коричневой сутаны, они были относительно чистыми. Сапоги были чинены не раз и нуждались в этом и теперь, особенно правый; но до обители оставалось уже недалеко, и путник решил потерпеть. Зато короткий меч, висевший на левом боку, был в превосходном состоянии, равно как и арбалет за спиной. Увы, прошли те времена, когда служители Христовы могли странствовать по миру без оружия. Вот и в этом путешествии и меч, и арбалет не раз спасали ему жизнь… Тощая котомка на правом боку отнюдь не выглядела привлекательной для воров и грабителей, и все же свое главное сокровище, добытое им в нынешней экспедиции, он спрятал на груди под сутаной, рядом с амулетом блаженного Гейгера. Сейчас амулет лишь изредка издавал короткое потрескивание; впрочем, путник и сам уже знал, что находится в безопасном районе. Глаз привычно узнавал знакомые ориентиры. Слева остались сожженные развалины Чумного поселка; впереди криво торчала ажурная опора ЛЭП, на которой, жители поселка, когда их еще не скосила чума, вешали преступников. Путник крайне смутно представлял, что такое ЛЭП, зато он знал, что в Зонах по тому, в какую сторону и насколько сильно наклонены такие опоры, можно определить, где находится Эпицентр. Впрочем, теперь это знание не имело большого практического смысла — благодарение блаженному Гейгеру, у странника из обители святого Михаила есть более надежный способ определение опасных Зон. Но здесь была не Зона, и эта опора ЛЭП накренилась по иной причине — вероятно, из-за коррозии, хотя суеверные невежды болтали, будто из-за большого числа повешенных.

Не доходя до опоры, странник свернул вправо и вскоре вышел на Старую дорогу. Пройдя по ней около полумили, он миновал вросший в землю автобус. Кожаные сиденья давно сгнили, и крыша провалилась, но кто-то из братий в свое время сделал новые сиденья из досок и настелил дощатую крышу, дабы усталый путник мог отдохнуть в тени и покое. Монах, однако, преодолел соблазн и двинулся дальше, не останавливаясь, желая поскорее донести весть о своем открытии до остальных братий. Тем паче, что впереди уже показалась насыпь.

Насыпь вела прямиком в ворота обители, и эту последнюю часть пути странник проделал, практически забыв об усталости и боли в ноге. Лишь иногда он досадливо морщился, когда ему доводилось споткнуться о вылезшую из-под земли трухлявую шпалу или ржавый железный бок рельса. Этим летом были большие дожди, и насыпь во многих местах размыло, так что давно погребенное железо и дерево вновь проступили наружу. В местах менее цивилизованных в таких вот промоинах нередко можно обнаружить и человеческие останки, которые в свое время некому было предать христианскому погребению…

Вот, наконец, и монастырь. Странник позволил себе на несколько секунд остановиться, чтобы любовно окинуть взглядом его бетонную ограду, его длинные серые корпуса (половина из которых, правда, была разрушена, но монахи с упехом помещались в уцелевших двух), его высокие трубы… Наконец-то дома!

Он подошел к воротам и постучал костылем в чугунную створку.

— Кто ищет прибежища в обители святого Михаила? — донесся изнутри знакомый голос брата Бернарда.

— Брат Валериан вернулся из странствия, — ответил пришедший.

Тяжело лязгнул засов, и ворота со скрипом стали медленно открываться. Брат Валериан помог привратнику, навалившись на створку со своей стороны. Говорят, когда-то, когда братия только обосновались здесь, ворота эти открывались сами чудесным образом, стоило лишь привратнику нажать на маленькую кнопочку. Но, видно, недостаточно усердно молились монахи — чудо вскоре покинуло монастырь, и больше не возвращалось… С тех пор приходилось открывать и закрывать ворота вручную.

— Мир тебе, — поспешно сказал брат Бернард, когда странник вошел внутрь. — А где же Теодор и Максимилиан?

— Господь призвал их к себе.

Привратник склонил голову и молча перекрестился.

— Но не станем предаваться печали, — продолжил Валериан. — Звони в колокол и собирай братий, ибо я принес великую радость, — и он коснулся груди, где под сутаной хранилась добытая им реликвия.