Джером Джером - Вечерняя прогулка джентльмена

«Где она?» — спрашивает мисс Балстроуд.

«Кто „она“?» — говорит мистер Пэрэбл.

«Не смейте лгать! — заявляет мисс Балстроуд, не делая ни малейшей попытки, чтоб сдержаться. — Где эта наглая тварь, с которой вы только что ужинали?»

«Вы имеете в виду миссис Медоуз?» — спрашивает мистер Пэрэбл.

Я думала, она сейчас так и кинется на него.

«Куда вы ее спрятали?» — спрашивает.

В этот самый момент кухарка вносит кофе.

Если бы они удосужились взглянуть на нее, наверняка бы все поняли. Поднос ходил у нее в руках ходуном, а в спешке и от волнения она нахлобучила свою наколку задом наперед. Однако сумела совладать с голосом и спросила, не надо ли принести еще кофе.

«Да, да! — сказал мистер Пэрэбл. — Вы ведь все выпьете кофе, не правда ли?»

Мисс Балстроуд не ответила, однако мистер Куинси сказал, что замерз и с удовольствием бы выпил. Вечер непогожий, моросит дождь.

«Благодарю вас, сэр!» — сказала кухарка, и мы с нею вышли.

Загородный дом — это загородный дом, и если те, кто в гостиной, все время говорят на повышенных тонах, тот, кто на кухне, сам того не желая, все и услышит.

Они много толковали про «пятнадцать суток», которые, как заявлял мистер Пэрэбл, он готов отсидеть сам, а мисс Дортон убеждала его этого не делать, потому как если он это сделает, то это заставит восторжествовать всех врагов человечества. Тут мистер Пэрэбл что-то заметил по поводу «человечества», но я не расслышала, что именно, но что бы это ни было, его слова повергли в слезы мисс Дортон, а мисс Балстроуд обозвала мистера Пэрэбла «слепым Самсоном», позволившим подосланной врагами интриганке и распутнице себя остричь.

Для меня это все была сущая китайская грамота, тогда как кухарка жадно ловила каждое слово, и когда она вернулась, подав им кофе, то не проронила ни словечка, только прилипла к двери, прижав ухо к замочной скважине.

Призвал всех их утихомириться мистер Куинси, после чего пустился объяснять, что если бы им удалось отыскать какого-то там джентльмена и убедить его, чтоб тот признал, что первым затеял потасовку, тогда бы все прекрасно уладилось. Мистер Куинси заплатил бы штраф в сорок шиллингов, а имени мистера Пэрэбла никто и нигде не упомянул бы. Если же этого человека найти не удастся, то мистер Пэрэбл, как считал мистер Куинси, должен сам отсидеть свои пятнадцать суток.

«Я уже сказал вам, — говорит мистер Пэрэбл, — и повторяю еще раз, что не знаю имени этого человека, мне нечего вам больше сказать!»

«Мы не просим вас называть его имя, — говорит мистер Куинси. — Назовите нам имя той, с которой вы танцевали танго, а остальное уж наша забота!»

Я видела лицо кухарки: сама несколько заинтересовавшись происходящим, я также подошла поближе к двери. Она стояла ни жива ни мертва.

«Мне очень жаль, — говорит мистер Пэрэбл, слегка растягивая слова, — но я не буду называть ее имени, чтоб не впутывать ее в это дело».

«Никто и не собирается ее впутывать, — говорит мистер Куинси. — Просто узнаем у нее имя и адрес того джентльмена, кому так не терпелось проводить ее домой».

«Кто он? — спрашивает мисс Балстроуд. — Ее муж?»

«Нет, — отвечает мистер Пэрэбл, — не муж».

«Так кто же он? — спрашивает мисс Балстроуд. — Ведь должен же он ей кем-нибудь приходиться! Может, это ее жених?»

«Я готов сам отсидеть причитающиеся мне пятнадцать суток, — заявляет мистер Пэрэбл. — После двухнедельного отдыха я выйду посвежевшим и обновленным!»

Кухарка отходит от двери с улыбкой, от которой ее личико становится еще краше, и, вынув из буфетного ящика бумагу, принимается писать какое-то письмо.

Они там в гостиной протолковали еще минут десять, а после мистер Пэрэбл сам их и выпроводил, даже по дорожке чуть-чуть с ними прошелся. А когда пришел, мы услышали, как он принялся расхаживать взад-вперед по комнате.

Кухарка же к тому времени написала письмо, надписала конверт и положила его на стол; там оно и осталось лежать.

«Джозефу Анионсу, эсквайру, — читаю я на конверте. — Аукционисту и агенту по продаже недвижимости, Бродвей, Хаммерсмит». «Он, что ли, и есть тот молодой человек?» — спрашиваю.

«Да, тот самый молодой человек», — отвечает кухарка, сворачивая письмо и пряча его в конверт.

«Он кто тебе, жених?» — спрашиваю.

«Нет, — отвечает. — Но может им стать, если сделает то, что я ему велю».

«А как же мистер Пэрэбл?» — спрашиваю.

«Что ж, он после посмеется над этой шуткой, — говорит она, накидывая на плечи плащ, — вспоминая, как чуть не женился на собственной кухарке!»