Феликс Кривин - Встречник, или поваренная книга для чтения

Из глубинной черноты небес, когда больше ждать не станет мочи, звезды возникают как протест будущего дня царящей ночи. Потому что не исчезнет прочь темнота, не сменит зиму лето. Такова космическая ночь, в ней напрасно ожидать рассвета. И взывать напрасно к небесам, небеса мертвы и безответны. Тут уж либо загорайся сам, либо стань таким же беспросветным. Главное — развеять этот страх, вспыхнуть мыслью, гневом и талантом… И сгорают звезды на кострах, как всегда сгорают протестанты.

Кто говорит: подошва или снег? Их голоса слились в едином скрипе. Быть может, это слезы или смех, а может быть, простуда, как при гриппе? Кто говорит: песок или волна? Дождь или крыша, в неумолчном споре? Но вот заговорила тишина… Чей это голос — неба или поля? Там ветер заблудился в сосняке, там лист весенний ливнем потревожен… Все говорят на общем языке, который мы найти никак не можем.

Изгибы ли это, изломы пути, фантазия времени или усталость, но то, что манило тебя впереди, в какой-то момент позади оказалось. А ты не заметил. Нелепый финал нарушил святые законы природы: так быстро ты гнался, что все обогнал — и лучшие чувства, и лучшие годы. Они неподвижно стоят позади, а ты все уходишь, уходишь куда-то… Пора возвращаться на круги свои, но круги не круги уже, а квадраты.

Как различить, где белое, а где черное? Как распознать, где черное, а где белое? К белой вершине тропинка взбегает горная, к черной земле снежинка жмется несмелая… Черные дни тоскуют о белых ночах, белые ночи вздыхают о черной темени. И голова, что белеет на ваших плечах, видится черной в каком-то далеком времени… Белым по черному — это времени след. Черным по белому — это листы газеты. Буквы спешат. И тоскует вопрос по ответу — так же, как где-то по вопросу тоскует ответ.