Александр Матлин - Китайские истории

Чем же так провинился перед товарищем Сталиным бедняга Чан? А тем, оказывается, что не сдался товарищу Мао. Он сражался с коммунистами до последнего, он отступил на Тайвань, но не сдался. Коммунисты так и не захватили Тайвань. И сейчас в центре Тайбея, столицы Тайваня, красуется мемориал Чан Кайши, перед великолепием которого бледнеют все мемориалы Вашингтона, сложенные вместе, даже если к ним добавить ещё и мавзолей Ленина.

Во время моего пребывания в Китае я узнал, что неподалеку от того места, где я проводил свои тоскливые рабочие дни, находится маленький городок Чи-Ко, в котором родился и вырос Чан Кайши. Удивлению моему не было предела. Не потому, что Чан Кайши родился и вырос, а потому, что мои китайцы говорили об этом свободно и даже как-то с безразличием. По моим понятиям, они должны были делать вид, что Чан Кайши вообще нигде не родился. Мало того, они предложили vмне в ближайший выходной съездить в город Чи-Ко и навестить памятные места славного мистера Чана. Разумеется, я принял их предложение.

Чи-Ко оказался маленьким городком, кишащим народом, как и все китайские города. В самом красивом месте над рекой стоял дом-музей генерала Чан Кайши. Здесь он жил со своей женой. В другом месте располагался другой дом-музей генерала Чан Кайши. Здесь жили его родители, здесь он родился и вырос. Можете вы, читатель, представить себе дом-музей Деникина в брежневском Советском Союзе? Или дом-музей Николая Второго во времена Сталина?

Но и это ещё не всё. В нескольких километрах от города Чи-Ко находилась могила матери Чан Кайши. Могила была расположена довольно высоко в горах; к ней вела ступенчатая мощёная дорожка, по которой тёк нескончаемый поток людей. Я вглядывался в лица этих людей, стараясь прочесть и понять их мысли. По моим расчётам, это должны были быть крамольные мысли, а все эти люди должны были быть диссидентами. Но они совсем не были похожи на диссидентов. Это была самая обычная, невзрачная китайская толпа, с толстозадыми домохозяйками, с пионерами в красных галстуках, с мужчинами и женщинами, стариками и старухами. Те, кто не мог идти в гору, нанимали носилки. Достигнув могилы мадам Чан, люди фотографировались перед ней и шли обратно, под гору, к своим автобусам и велосипедам, которыми на целый километр была уставлена прилегающая дорога.

На обратном пути я затеял разговор со своим переводчиком в бесплодной попытке постичь смысл увиденного.

— Послушай, — сказал я, — насколько я понимаю, Чан Кайши у вас официально считается врагом, правильно?

Переводчик мой почему-то смущённо заулыбался, но признал, что да, действительно считается врагом. Нехорошим человеком.

— Тогда почему, — не отставал я, — его имя не находится под запретом? Почему существуют все эти музеи и мемориалы?

— Потому что мистер Чан жил в этом городе, — объяснил переводчик.

Я сдался. Открытие Китая не состоялось.

Я прилетал в Китай и улетал из Китая разными путями, на самолётах разных авиакомпаний. И только однажды я совершил внутренний перелёт, из Хонгчжу в Пекин, то есть из Китая в Китай, на китайском самолёте, с простым китайским народом, без всяких этих импортно-экспортных аксессуаров, вроде Duty-free shop, What would you like to drink и прочих признаков буржуазного разложения.

Самолёт оказался советским ТУ-154. В первый момент это повергло меня в смятение, но потом я взял себя в руки, устыдившись собственной трусости. Позор, сказал я себе. Люди миллионами летают на этих самолётах и ничего, не падают. А если даже и падают, то в нашу эпоху информации и гласности об этом сразу же сообщают их родным. Так что бояться совершенно нечего.

Было жаркое лето. В самолёте стояла спёртая, изнуряющая духота. Я вспомнил, что в советских самолётах нет кондиционеров. Пока он летит, он вентилируется забортным воздухом, а когда сидит на земле, не вентилируется вообще. Как хочешь, так и дыши. Наш самолёт оставался на земле в Хонгчжу довольно долго. Я взмок и задыхался, и даже привычные к лишениям китайцы изнемогали. И тут появилась стюардесса с тележкой. Слава Богу, подумал я, может быть, холодная вода принесёт облегчение. Каково же было моё удивление, когда стюардесса вместо напитков стала раздавать… угадайте, что. Нет, не закуски. И не пластиковые пакетики для авторучек на случай, если потекут от перепада давления (как делали когда-то в Советском Союзе). Веера — вот что раздавала стюардесса. Дешёвые, но довольно изящные, разрисованные цветочками веера из плотной бумаги, которые граждане пассажиры имели право оставить себе в качестве сувенира. Схвативши по вееру, граждане пассажиры начали ими энергично обмахиваться. Я последовал их примеру и почувствовал облегчение на грани блаженства.