Александр Матлин: Пять диалогов с Василием Васильевым

— Могу, но не всё.

— Где же ваша знаменитая свобода?

Я застыдился, но попытался объяснить:

— Видишь, если каждый будет строить на своей земле что хочет, тогда что получится? Я построю дом, сосед построит автомастерскую, а другой сосед возьмёт и построит химзавод. Представляешь, во что тогда наш город превратится?

— А тебе какое дело до города?

На этот раз я не нашёл, что ответить.

На третий день Василий сказал.

— Слушай, своди меня в какой-нибудь хороший магазин. Жена, понимаешь, заказов надавала, да и мне самому прибарахлиться не помешает.

В магазине Василий долго примерял пиджаки и никак не мог решить, какой ему больше подойдёт — синий в полоску или серый в клетку.

— Возьми оба, — посоветовал я. — Потом решишь, какой оставить. А другой вернёшь.

— Куда вернёшь? — не понял Василий.

— В магазин, куда же ещё. В течение месяца имеешь право.

— И они что, деньги отдадут?

— Конечно. Надо только чек предъявить.

— А как доказать, что пиджак мне не подходит?

— Не надо ничего доказывать.

— И отдадут все деньги?

— Отдадут.

— Во идиоты! — восхитился Василий.

Теперь не понял я:

— Почему идиоты?

— Гляди, — разъяснил Василий. — Я могу купить пиджак, получить чек, отнести пиджак домой, и придти сюда опять с чеком. Правильно? Здесь я возьму с вешалки другой такой же пиджак и сдам его. И получу деньги. Значит, мой пиджак достанется мне бесплатно. Правильно?

— Наверно, — согласился я. — Мне в голову не приходило. Может быть, кто-нибудь так и делает.

— Кто-нибудь? А почему все не могут?

— Наверно, не догадываются.

Василий сокрушённо покрутил головой и подытожил:

— Народ у вас, я смотрю, туповатый.

На четвёртый день мы с Василием гуляли по Нью-Йорку. К концу дня мы забрели в Центральный парк и присели на скамейку отдохнуть. Василий с интересом разглядывал разноцветную манхэттенскую толпу, в которой заметную часть составляли дамы с собачками всех пород и размеров. Одной рукой дама вела свою собаку, в другой держала пластиковый пакет и совок.

— Гляди, гляди! — вдруг зашептал Василий, хватая меня за рукав. — Тётка собачье дерьмо в кошёлку собирает! Зачем оно ей? Огород удобрять, что ли?

— Так полагается, — разъяснил я. — Хозяева должны убирать за своими собаками.

— Вот это да! — удивился Василий. — Строгости тут у вас! А что будет, если она это своё добро собачье не подберёт?

— Как что? Останется на земле.

— Я не про дерьмо, а про хозяйку. Что ей за это будет?

— Не знаю, — сказал я. — Наверно, ничего не будет.

— Зачем она тогда подбирает?

— Так полагается.

Василий смачно выругался.

— Ну и страна у вас! Полагается — не полагается… Как в тюрьме.

На пятый день Василий сказал:

— У вас здесь хорошо, ничего не скажешь. Но пора и восвояси. У меня там бизнес. Дела не ждут.

Услышав это, я пригласил Василия к себе на прощание отобедать по-холостяцки, поскольку жена была в отъезде.

Сначала мы, конечно, выпили светлого пива. Потом мы выпили тёмного пива. Потом мы выпили водки и хорошо закусили. Василий намекал на коньяк, но я объяснил ему, что коньяк надо пить после обеда. Потом мы пообедали и выпили красного вина. А уж после обеда мы, конечно, выпили коньячку.

Когда я убирал со стола, Василий заметил:

— Пустые бутылки, смотрю, не выбрасываешь. Вы тут тоже посуду сдаёте?

— Сдаём. Её там на что-то такое перерабатывают. По-английски это называется recycling . Как это по-русски? Пере-цикляция , что ли?

— И сколько у вас дают за бутылку?

— Чего дают? — не понял я.

— Ну, сколько платят?

— Нисколько. За пустые бутылки не платят.

На этот раз не понял Василий:

— Как не платят? Зачем их тогда сдавать?

— Так полагается.

— А что тебе будет, если не сдашь?

— Ничего не будет.

— Так, — подвёл итог Василий. — Значит, и не платят, и не наказывают. Тогда почему ты не можешь выбросить их в помойку?

— Могу.

— Почему не выбрасываешь?

— Не полагается. Чтоб не засорять землю.

— Ты мне не засоряй мозги! — рассердился Василий. — Тебя что, директором земли назначили?

И, немного успокоившись, добавил:

— Да, порядки у вас тут…

Недели через две после отбытия Василия мне позвонил мой друг Миша из Израиля.