wotti - Рубан Николай

Он пел вольно, восторженно, вволю давая излиться переполнявшему его счастью, Смуглые руки его то взмывали ввысь, то превращались в легкие волны, над которыми плавала туда-сюда его кудрявая голова на гибкой шее. Что это было — концерт, серенада? Да какая разница — радостное влюбленное сердце это пело, вот и все.

— Ух, ты-ы!! — восторженно ахнула Маша, когда он закончил, — Ну ничего ж себе, у тебя голосище! Бюль-бюль Оглы!

— Тебе понравилось?! — вытер счастливый пот Рустам.

— Еще бы! Ты что — учился где?

— Ну… В школьном хоре был солистом когда-то…

— Ух, здорово! Девки наши не слышат — поумирали бы все! А что за песню ты пел?

— Да это детская песня! — засмеялся Рустам, — Цып-цып-цып, мои цыплятки… — неужели никогда не слышала?

— Не, никогда! Это японская, наверное?

— Да какая японская?! Узбекская, композитор — Гуссейнли, слова Мутталибова… У нас ее все детские хоры пели. Вообще-то, соло в ней должна девочка петь, в нашем хоре ее обычно Динка Лурье исполняла. Но если ее не было — то мне поручали.

— А что за Динка? — в голосе Маши вдруг проскользнули холодные льдинки, — Красивая?

— Динка-то? — вздохнул Рустам, — Она на тебя похожа была… Тоже рыженькая и с конопушками. Только глаза не синие, как у тебя, а зеленые.

— А почему «была»? — насторожилась Маша, — Покрасилась?

— Нет, не красилась… Она с родителями в Израиль уехала в седьмом классе. И там погибла через месяц — террористы школьный автобус подорвали… Наши девчонки все ревели так…

— Ой, извини — я не знала…

— Да ну, что ты…

За поворотом показался знакомый стог. Бравые диверсанты дрыхли, как трофейные лошади, лишь запихав оружие и снаряжение поглубже в сено и отважно наплевав на охранение.

— Давай тут попрощаемся, — шепнула Маша на ухо Рустаму.

— Давай… — Рустам соскочил с кобылки и решительно взял в руки Машины горячие ладошки, — Маша… Можно, я приду к тебе?

— Когда ты придешь-то… — с грустью посмотрела она на него.

— Ну, я точно не знаю еще — сегодня нас в наряд засунут, скорее всего… Но на той неделе — точно вырвусь!

— Да ваши лагеря же пятнадцать километров отсюда. И автобусы не ходят…

— Да ерунда какая! Я — бегом! Можно, Маша?

— Ну, приходи… Не боишься, что парни наши тебе по шеям накидают?

— Да плевал я на них! — сейчас Рустам готов был сразиться хоть с батальоном бенгальских тигров.

— Ух, ты… смелый какой! — засмеялась Маша, — Ну, смотри!

— Ну… досвиданья?

— Пока… — и, наклонившись, Маша легко коснулась губами его смуглой щеки, взлохматила ладошкой волосы, — Муслим Магомаев!

Путь до учебного центра Сельцы показался Рустаму совсем коротким — собственно говоря, он его даже толком и не заметил. Шел себе, счастливо улыбался и не понимал, чего это однополчане сдыхают на ходу. Вот уже и границы центра: стрельбище, аэродром, диверсионный городок… Теперь — в лес по тропинке и через сотни три метров — приветствую тебя, девятый эскадрон!

Однако у лесной тропинки их поджидал сержант Ауриньш.

— Марик, здорово! — шумно обрадовались ему все, — Чего сидишь, скучаешь? А ну, давай — встречай, Прасковья героя-мужа своего!

— Привет чемпионам! — оторвался Маргус от выстругивания нунчаки из дубового сука, — Вы первые пришли, молодцы. А меня вот всех встречать тут поставили.

— А хлеб-соль где? А ордена героям? А наркомовские сто грамм?

— С этим делом в стране напряженка, понимать должны. Короче, мужики — сюда пока нельзя.

— Чего такое? — встревожились все, — Карантин, что ли? Обхезались все, пока нас не было?

— Да нет, все нормально. Просто комиссия из ЦК КПСС приехала. Мы двое суток тут бордюрную войну вели — красили, белили, подметали… Траки даже шишки вокруг сосен собирали. Ну вот, а сегодня с утра всех, кого можно из лагеря вытурили, чтоб было как в образцовой тумбочке: чисто и пусто. А меня сюда поставили, в оцепление — если кто пойдет, то заворачивать всех от центральной аллеи.

— Х-хе! Да мы вообще можем не возвращаться! Забуримся тут в лесу, да покемарим до вечера!

— Нет, мужики — возвращаться надо, ротный ждет.

— Небось, в наряд ставить некого?

— Точно. А вы откуда знаете?

— А чего там знать-то…. Ладно, почапаем потихоньку, огородами.

— Мужики, вы — леском, вдоль ВДК шагайте, а потом уже к роте выходите…

— Ага… Ну бывай, Марик. Заходи вечерком…

И группа направилась по указанному маршруту, привычно маскируясь в тени раскидистых сосен и зорко осматривая прилегающую местность.