Джон Леннон: Испалец в колесе (сборник на русском и английском)

Normans nither take won loog at he with a disabeleafed spression on her head. «My Golf! Norman wit are yuo torking about turn? Donald you member thet there have been nobodys livfing here ever? Rememble whensday first move in how you say — „Thank Heavy there are no peoplre about this place, I want to be aloef?“ have you fergit all thistle?» Norman lucked op at he mam (stikl cryling) with teeth in his eye, saying — «Muther, thou art the one, the power ov atterny, for heavan sakes amen. Thank you dear mether, I had truly forgot. I am silly Norman!» They booth link arbs and walk brightly to the house.

«Fancy me ferbetting that no-bottle lives roynd here mother! Fantasie forgetting thet!» They each laff together as they head four the kitchen — and lo! — that warty runs again, the sunbeefs had done it, and they booth have tea, booth on them. Which jub shaw yer —

AMEN (end mickaela dentist.)

Что и говорить тут, мистер Борис Моррис был черезпычайно признателен форсуне за счастливое спасение, и это, собственно, благодаря удачному свойству быть в нужном месте на нужном месте. Напривет, именно Боррис как-то раз поставил в неудобную позу мисс Пэрл Стэйнз на импровизированной вечеринке у нее в пруду.

«Мисс Стэйз, — заорал он, — как получилось, что вы никогда не приглашаете собственную сестру в свой домб?»

«По той же причине, по которой я не приглашаю вас, мистер Моррис», — спорировала она, накладывая себе в тарелку очередную порцию.

Борис не держал обиды, он поспешно рассосался в толпе гостей, как конфета, изредка стреляя глазом на мисс Стэйнз и ее родичей.

«Ведь она меня и в следующий раз тоже не пригласит», — заявил он громогласно, хотя все и так было ясно.

Именно Борис щелкнул фотку Дюка Блинфордского на ежегодном шизовом фестивале, причем тот вытворял при том такое, от чего его Дюкине было страшно неутробно. Вот таков был Борис Моррис, человек достославный и фамильярный, принятый в семьях богатых и бедственных, от которых он сигал, как черт от лаванды. Для всех семей он был как жид, что по веревочке бежит, и это было справедливо. Но вскоре после одной из его наиболее экстравагантных эскапад, Боррису пришлось пережить чудовищный удар по самолюбию. На Охотничьем Балу кто-то выстрелил ему прямо в лицо, причем прочие кости так до конца ничего не заподозрили, как будто бы решили, что у него такая остроумная маска.

«Что за остроумная маска у этого типа», — раздавалось то тут, то там.

Но Борису вовсе не пришел конец, как вы, небось, уже предполажали. Первое время, пока лицо не затянулось, его узнавали повсюду, все время показывали пальцем, комментируя: «Вот это меткий выстрел», и все такое. Что наводило Бориса на определенные мысли по утрам, когда он брил свои рубцы — это мог делать только он собственноручно.

«Надо как-то мне починять мою харю», — ухмылялся он, вытирая с хари пену промокашкой.

«Конечно, надо, дорогой, — отвечала его добрая старая жена. — Ведь и я с годами не молодею».

However Mr Boris Morris was morgan thankful for his narrow escape is largely put down to his happy knack of being in the right place at the right place. For stance, Boris was the one whom cornered Miss Pearl Staines at her impromtu but light-hearted garbage partly.

«Miss Staines» he had shouted «how come you never invited yer sister to the do?»

«For the same reason I didn't invite you Mr Morris» she replight reaching for anoven helping.

Boris was no fudge, he quickly melted into the backcloth like an old cake, slighly taking candy shots of Miss Staines with her relatively.

«She won't invite me to the next do either» he remarked out loud with above average clarity.

Boris was elsie the man whom got the photies of the Dupe of Bedpan doing things at the anyearly jap festival, much to the supper of the Duchess set. Thus then was Boris Morris a man of great reknown and familiarity, accepted at do's of the wealthy and the poor alike hell. He was knew as the jew with a view, and he had. Not long after one of his more well known escapades, he was unfortunable to recieve a terrible blow to his ego. He was shot in the face at a Hunt Ball but nobody peaple found out till the end becaugh they all thought it was a clever mask.

«What a clever mask that man has on,» was heard once or twig.

It was not the end of Boris as you might well imargin, but even before his face set he was to easily recognizable at most places, with peaple pointing at him saying thing like «What a good shot» and other. All this set Boris thinking, specially in the morning when he was shaving his scabs, as only he knew how.

«Must fix this blob of mine» he'd smile over a faceful of blotting paper.

«You certainly must dear» said his amiable old wife, «what with me not getting any younger.»