Владислав Егоров - Путь к вершине

ГЛАВА III

«А ты не хочешь высказаться?» Коварный удар сапогом. О культуре дискуссий. Любимое блюдо Жозефа Луи Гей-Люссака. Опора на творческие кадры. Народ у нас отзывчивый. Папа Римский посрамлен

Забегая вперед, скажу, что с санитаром леса оказалось не все так романтично, как живописал наш неистовый радетель экологического единения. К слову сказать, Эдуарда Каллистратовича заносило весьма частенько, а посему после его публикаций приходилось на страницах «Вечернего звона» помещать читательские отклики pro и contra, которые ответственный секретарь редакции Анатолий Карпович Бескорыстных, неустанно пекущийся о том, как бы похитрее завлечь недоверчивого подписчика, снабжал интригующими рубриками: «Хочу поспорить», «А у меня другое мнение», «Рассудите нас, люди!», «Ищем истину», «Читатель одобряет, сомневается, негодует», «А ты не хочешь высказаться?», «Параметры гласности». Впрочем, последний плод напряженного журналистского поиска нерадивым наборщиком был переиначен в «Периметры гласности», в каковом виде и закрепился в газете, так как появление новой актуальной рубрики было сразу же замечено и благосклонно одобрено самим Василием Даниловичем Гамовым. Когда же референт Ванюша Онучин робко, но не без ехидства, намекнул мэру, что в «Вечернем звоне», наверное, имели в виду все-таки не периметры, а параметры, Василий Данилович со свойственным ему демократизмом рассудительно заключил: «А не один ли хрен?»

Не знаю, согласится ли со мной читатель, но сейчас, пожалуй, самое время вспомнить о том, какой накал страстей вызвал в прошлом году совершенно невинный на первый взгляд фенологический этюд Утлогузова «Росистыми тропами». Повествуя о грибной поре, о «скромных утехах и тихих радостях гриболовов» (Эдуард Каллистратович в своих опусах любил щегольнуть неологизмом), автор в заключение между прочим посетовал, что «иной обрадовец за доблесть почитает с высокомерной ухмылкой обрушить сапог на доверчивое создание природы — мухомор, который в отличие от большинства своих лесных собратьев не прячется от людей, а, напротив, без всякой опаски так и норовит попасться нам на глаза, и яркая окраска его будто молит призывно: «Возьми меня в лукошко, человек-труженик!»

Видно, трогательная эта картина до того распалила краеведа, что он подавил в себе внутреннего цензора и исторг из глубин сознания и души следующие далеко не однозначные строки:

«И на эту немую мольбу следует коварный удар сапогом. Так и хочется крикнуть: «Остановись, занесенная нога! Ты же ничего не знаешь об этом пластинчатом. Ведомо ли тебе, к примеру, что французы всем другим грибам предпочитают именно мухомор? Не только за его нарядный праздничный вид, но и за обилие в нем микроэлементов и витаминов, впитывая которые наливается бодростью ослабший организм. Отринь свою национальную кичливость и задумайся: неужели народ, давший миру Вольтера и Бальзака, Бизе и Дебюсси, Делакруа и Ренуара, Гей-Люссака и Реомюра, Наполеона, наконец, при всем конечно же критическом отношении к этой крупной исторической личности, неужели стал бы этот великий народ употреблять в пищу что-нибудь заведомо несъедобное?!»

Неудивительно, что этот пассаж взбудоражил широкую общественность славного райцентра и она засыпала редакцию «Вечернего звона» письмами-откликами. Причем авторы их заняли диаметрально противоположные позиции — они или горячо одобряли, или гневно негодовали. Сомневающихся не было. Анатолию Карповичу пришлось изрядно попотеть, чтобы привести в удобочитаемый вид выплеснувшиеся на бумагу эмоции об-радовцев равно как восхищенных, так и разъяренных Э. Утлогузовым.

Тут следует отметить, что как раз в это время в наш город вернулась мода на дискуссии. Как и всякая другая, она имеет свойство повторяться через каждые два-три десятка лет. Такой достаточно длинный в масштабах жизни одного поколения перерыв привел к тому, что оное поколение и без дискуссий научилось обходиться вполне прекрасно, а полемические навыки были им порядком подрастеряны, если не сказать, и вовсе утрачены. Судите сами. Так, при попытке возобновить в нашем пединституте лингвистический диспут о сравнительной частотности применения сослагательного и повелительного наклонений, ярый приверженец последнего профессор А. Костоправов, между прочим, человек с интеллигентной бородкой и любимец студенчества, позволил себе выбрать в качестве главного аргумента однотомный словарь С. И. Ожегова, в результате чего его оппонент доцент Е. Приблудович получил сотрясение мозга средней тяжести и две недели вынужден был провести на больничном.