Виктор Шендерович - Изюм из булки

О смерти Бродского и о его существовании Виктор Степанович узнал, надо полагать, одновременно — из доклада собственной пиар-службы. Какой-то ушлый образованец сообразил, что, ежели Бродский так удачно умер во время визита «Черномора» в США, грех этим делом не попользоваться.

И вот, значит, направился премьер к гробу…

Здесь следует заметить, что сюжет прошел в сантиметре от чудовищной развязки: ведь Виктор Степанович мог начать говорить. Речь Черномырдина над гробом Бродского — можете себе представить? Но Господь распорядился сюжетом иначе.

Когда ЧВС, с букетом наперевес, прошел в помещение, из соседнего зала, временно покинув своего покойника, вышла группа заинтригованных итальянцев: любопытство по поводу приезда лимузинов с охраной пересилило их скорбь.

— Кто это? — в спину ЧВСа поинтересовался у Вайля один из вышедших.

Петр объяснил. Весть о приезде в похоронный дом премьер-министра России привела итальянца в сильнейший восторг.

— О! — сказал он. — Пускай и к нашему зайдет!

Случайно встретив кинокритика Василия Кисунько через несколько дней после похорон Листьева, его приятель, весьма известный и уважаемый в обществе человек, поинтересовался:

— Ты тусовался на Владе?

Рассказ покойного ныне артиста Мамуки Кикалейшвили о его встрече с Шеварднадзе (тот привечал деятелей культуры, противостоявших Гамсахурдиа):

— Когда Шеварднадзе сказал мне: «Ты не представляешь, как я тебя люблю», у меня внутри все похолодело. А когда он сказал: «Мамука, ты мне дороже родного сына», я понял, что надо уносить ноги.

Мы разговаривали с Мамукой в Москве…

Среди великих формулировок эпохи не должна затеряться фраза, которую приписывают уроженцу Тбилиси, балетмейстеру Михаилу Лавровскому: «Светофор в Тбилиси себя не оправдал!»

В Узбекистане в начале двухтысячных годов высочайше запретили игру на бильярде — как способствующую распространению наркомании и преступности, Я попробовал восстановить логику решения и познал ее: оказывается, многие преступники были замечены за бильярдом.

Но это что! Незадолго до того сын отца азербайджанской нации невзначай проиграл в Стамбуле два миллиона долларов — и разгневанный папа-вождь велел закрыть все казино в Баку.

Хорошо, что сын, наследник престола, в Стамбуле не отравился — папа мог бы закрыть в Баку рестораны.

Справедливости ради: эта восточная логика имеет хождение и на родимой территории.

Однажды — дело было в середине девяностых — глава Конституционного суда России г-н Туманов, обидевшись на мои впечатления от российского правосудия, публично посетовал на то, что писатели в России, обязанные прививать уважение к закону, регулярно позволяют себе неуважительные высказывания в адрес судейских!

Конкретизируя свою мысль, г-н Туманов упомянул гг. Толстого и Достоевского: как, мол, ни судья у них в художественном произведении, так какой-нибудь мерзавец… Дивным образом оказавшись в одной компании с классиками, я, конечно, немедленно возгордился.

Но какой ужас: это, оказывается, из-за Толстого в России нет уважения к закону! Если я не ошибаюсь, Англии по судебной части сильно нагадил Диккенс.

Кстати, о судебной части.

Я обещал рассказать историю «посадки» (на семь лет строгого режима) моего друга Юры, но эта история, пожалуй, чересчур мрачная для этой книжки. Для увеселения почтенной публики — вот лишь несколько эпизодов того дела. Так сказать, легкие штрихи к портрету нашей блядоватой Фемиды.

Цитата из обвинительного заключения: «Данное дело явилось результатом выполнения программы правительства по искоренению преступлений и коррупции в сфере экономики». (Курсив мой — В.Ш.)

Во время зачтения приговора заснула и упала головой на стол тетка по правую руку от судьи. Это была народный заседатель, и звали ее Иветта Раздатовна.

Конвойный, надевавший на Юру наручники, оказался его соседом по подъезду. Юру брали в железа, когда судья еще дочитывал приговор… Это заняло секунд двадцать. После приговора оправдательного, состоявшегося после трех кассаций, через четырнадцать месяцев, Юра не мог выйти на свободу еще восемь суток.

Все эти восемь дней начинались для меня одинаково: я звонил в канцелярию Мосгорсуда и интересовался судьбой бумажки, от движения которой в пространстве зависело освобождение заключенного.