И тогда, я сделал то, что сделал. Конечно, немцам не понравилось, когда я протолкавшись к оградке очереди, просто перелез через неё. Они что-то говорили. Ну, я, кстати, тоже не молчал. В общем, уронил я престиж России на мировой арене. Поляки… Поляки, вы вообще зря вмешались. Вы хотя бы оценили, что я вам сказал? Дотолкавшись до миноискателя, я поставил туда сумку, и услышал полную ненависти тираду от поляка, чью очередь, я собственно и занял. Ничего не понял. Это русский мат, у нас интернациональный. А вашими полонизмами, только Литвиненко травить. Ну, не надо так нервничать. Нервные клетки не восстанавливаются.
И за всем этим, лениво и не пытаясь справиться с возникшей ситуацией, наблюдали египтяне. Один, всего лишь один служащий, который организовывал бы очереди, отсекая лишние концы, не довел до ходынки столько европейцев. И эти жлобы еще хотят ввести аэропортный сбор, в сумме трех долларов. За что? За право подавиться?
Внутри, я довольно быстро нашел гида, сдал багаж, и прошел еще две степени контроля. Зайдя во внутрь, я подошел к стойке регистрации на вылет. Фу… вроде бы успел. Все остальные были в сборе. До начала посадки оставалось пять минут. Я купил пива, и не успел открыть банку, как подъехал автобус, который должен был вести нас в Пермь. Ну, или до трапа самолета.
Ветер с пустыни, тем временем усиливался. У нас на Урале, бывает подобная поземка, но тут вместо снега был песок. Я бросил последний взгляд на Хургаду, и вошел в самолет. На этот раз, у меня был билет «А» — что означает, что мое место будет у окна. Опять не угодили — я попил пиво, а пиво, это такой продукт. Очень похожий на рецепт. Взрослые уже поняли? И мне, очевидно, придется часто ходить в конец самолета. Жизнь заставит…
Взлетели по расписанию. Я внутренне был готов к боли в ушах при взлете, но как не странно, практически не заметил каких то особо неприятных ощущений. Наверно, как и во многих других случаях, больно только первый раз. После акваланга мне самолеты не страшны. На этот раз я сидел у окна, наблюдая за взлетом. Какое-то время летели сквозь белые, пушистые облака. Незабываемое зрелище. Проносящиеся мимо окна облачные пряди, на деле показывали, с какой огромной скоростью мы несемся. Вскоре, мы поднялись выше облаков, и мне сразу стало не на что смотреть. Ну, для этого, я и вожу с собой ноутбук.
Эти строки я пишу в самолете. На самом деле в самолете. Чем-то подобным меня веселил в детстве Витя Гюго. У него, в одном романе, казнь описывает сама жертва. Как и я — в режиме «реалтайм». Там дело кончилось примерно так: «Сверкнул меч, моя голова упала на эшафот». А тело, надо полагать, дописывало дневник. Жаль, что Витя не догадался назвать роман «Автор без головы». Так вот — я еще не знаю, благополучно ли мы долетели. А то может быть ты читаешь эти строчки, под заголовком — записки из найденного на месте аварии ноутбука?
Только что принесли ужасный обед. Ужасного в нем было то, что он родом из Египта. Увы, это не вывих патриотизма. Это суровая реальность. Конечно, любой политкорректный олух, сожрет этот ужас кромешной, сказав, что воняющие горелым рыбные палочки… были оригинально закопченные. И что те, микроскопические огрызки мяса, выдаваемые за гуляш, принадлежали заслуженной корове медалистке — чемпиону 80 года.
Ну, а я человек прямой как валенок. Я не стесняюсь сказать — что зло есть зло. И если обед был невкусным, то я так и скажу — Египет накормил на б-ней. Вы спросите, что значит это слово? Слетайте в Египет, получите на обратном пути завтрак, и откройте лоток с чем-то розовым. Вот это и есть б-ня.
Вышесказанное, кстати, не говорит о том, что я гордо все отдал стюардессе. Желудок победил. Я аккуратненько срубал всю свою порцию, притормозив только перед розовой б-ней. Я поковырял её ложечкой, и оставил. Б-ня колыхалась. Я не привереда. Когда я служив в Молдавии, очень много собак умерло с голоду. С моего голоду. Я можно сказать, собачку скушал, на вопросе добычи пропитания. Но б-ню есть не стал. Мало ли чего. И сравните, с отличным, ресторанного качества обедом, которым нас кормили, при вылете из Перми. Просто сравните. Чувствуете гордость за страну?
И вот сейчас и пишу эти строки. Самолет подлетает к Перми, пробиваясь сквозь буран. Я, выглядывая в окно, не вижу там ничего интересного. Вообще ничего не вижу. Самолет, очевидно, летит по приборам.
И тут мы ухнули вниз. Я легче переношу подъём, чем это сваливание. Очень неприятное чувство — как будто сваливаешься, в темную пустоту. Очевидно, что спуск в Египет был более пологим.
Читать дальше