Ефим Смолин - 192 избранные страницы

Говорят, что медикам известны такие случаи, что это какой-то летаргический сон, но, в общем, сержант Степан Гудков, контуженный и потерявший сознание в боях под Москвой осенью сорок первого года, пришел в себя полвека спустя...

Он помнил только бой за эту деревню и как их накрыло тяжелым снарядом...

Гудков встал, отряхнулся, поглядел вокруг. Тихо.

"Часть, конечно, ушла, - решил Гудков. - Интересно, за кем осталась деревня?.."

Гудков пополз к ближайшему дому.

Из дома донеслась русская речь, и сержант сначала обрадовался, даже чуть было не вскочил, когда вдруг понял, что это радио. Степан прислушался: "Под Арзамасом взлетел на воздух склад с взрывчаткой!.. В районе таджикской границы упорные бои!.. Потери войск на Северном Кавказе!.."

"Немцы мозги пудрят! - решил Гудков. - А говорят как чисто, собаки!"

У них на фронте немцы тоже вот так подтаскивали репродукторы на передовую, предлагали сдаться, трепались, что Москва взята... Ребята тогда стреляли по репродукторам, швыряли гранаты...

И сейчас сержант отцепил с пояса "лимонку", прикинул расстояние до окна, потянулся к чеке. Но передумал: "лимонка" была одна, и хотелось разменять ее подороже - может, танк попадется или немецкий штаб...

Решив все получше разведать, Гудков стал подбираться к дому с тыла. На огороде судачили две старушки.

- И почем сейчас клубника-то на рынке идет? - спросила одна.

- Сто рублей, - ответила другая.

"Сто рублей! - ужаснулся, лежа в кустах, сержант. - Эх, война-война!.."

- Да, - вспоминала первая, - бывало, до войны-то, клубничку с парным молочком...

- "С парным молочком"! - передразнила другая. - Чего вспомнила! Где оно, парное-то? Коров-то, считай, ни у кого не осталось...

"Поотбирали скотину, фрицы поганые! - понял Гудков. - Ну, погодите, сволочи! Нам бы только до Берлина дойти..."

- Ноне, говорят, - сказала первая старушка, - даже в Москве парного молока нет...

"Москва! Москва! - обрадовался сержант. - Да хрен с ним, с молоком! Главное, видно, держится Москва! Не сдали!"

- Сейчас скотину держать - смысла нет, - сказала вторая старушка. - Пока такие, как Федька, дешевый йогурт из Германии возят...

- Это какой Федька? - осведомилась первая.

- Да тот самый, - сказала вторая, кивнув на дом, из которого гремело радио. - Он же с немцами сотрудничает. Или ты не знала?..

"С немцами сотрудничает, гад! - недобро подумал Гудков. - Полицай, небось, или староста..."

Степан решил пробираться в Москву, но перед этим - посчитаться с полицаем. Подползя к Федькиному дому, схоронился в дальнем конце сада, за уборной, ожидая удобного момента.

- Хозяин! Комнату не сдадите? - донеслось от дороги. У калитки стояла женщина с маленькой девочкой.

"Беженцы", - решил Гудков.

На крыльце появился здоровенный детина. Видно, это и был Федька.

"Ишь, ряшку наел, когда другие на фронте..." - зло подумал Гудков.

- Комнату? - переспросил Федька. - Шестьсот баксов, можно в немецких марках...

Женщина у калитки, похоже, потеряла дар речи и способность двигаться, а Федька, не дождавшись ответа, безразлично двинул по дорожке прямо к уборной.

"Сейчас тебе будут марки", - обрадовался Гудков.

Похоже, ему улыбнулась редкая удача. Сержант потихоньку, сзади, стал просовывать в щель между досками ствол своего ППШ...

Не берусь описывать чувства человека, сидящего, казалось бы, в самом безопасном в наши дни, укромном месте, когда он вдруг чувствует сзади голым телом прикосновение металла и в ту же секунду слышит вкрадчивый шепот: "Кто в деревне - наши или немцы?.."

- На... на... - попытался ответить Федька.

- Наши? А что ж ты, сука, за марки комнату сдаешь?..

Женщина у калитки к этому моменту только-только стала приходить в себя, когда вид человека, вывалившегося из уборной без штанов с криком: "Даром! Даром бери!", - снова поверг ее в столбнячное состояние...

А Гудков решил в Москву идти ночью, полагая, что у полицая или старосты, кем уж там был этот Федька, его искать не будут.

Решив немного соснуть, он очнулся от ощущения страшной опасности. Было уже совсем темно, и все-таки Гудков разглядел там, у дороги, машину с темными крестами на боках...

"Вот, гадина, - мелькнуло у Степана. - Донес!.."

Из машины вышли какие-то люди - почему-то летом в белых маскхалатах, двое были с носилками.

"Носилки тащут, - удовлетворенно подумал Гудков. - Убитых своих подбирать, знают, что так просто не дамся..."

Отступив метров на триста, он слышал, как суетился Федька, как уверял людей с носилками: "Да здесь он был, здесь! Кто, говорит, в деревне - наши или немцы? Сам я его, конечно, не видел, он сзади был. Поверьте, товарищи..."