Аркадий Арканов - 208 избранных страниц

— А это уже чересчур! — гаркнул "старина" и попытался подняться с кресла, но так и остался сидеть на диване.

— Чересчур или не чересчур, а я должен идти спать, — сказал Иван Николаевич. — Меня ждет супруга. Хорошо, что у нас еще есть желания.

На этот раз он по-настоящему встал и скрылся в шкафу.

Когда из кухни вышла Дарья Федоровна — супруга Ивана Николаевича, — "старина" сказал:

— Ваш муж Степан… В общем, держитесь, Марфа Яковлевна…

— Неужели он все-таки отравился грибами? — улыбнулась Дарья Федоровна и поправила прическу.

— Не уверен. Поэтому и не обгоняю, — пробурчал "старина".

— Что ж, пойду приму меры, — сказала Дарья Федоровна.

Она вошла в туалет, спустила воду и закричала:

— Алло! "Скорая"? Это я! Да. Именно так…

Утром в квартиру пришли два газовщика. Обнаружив Дарью Федоровну в туалете, Ивана Николаевича в шкафу и какого-то совсем старого дядьку, сидящего на диване с ложкой во рту, они успокоились. Значит, все в порядке. Главное, чтобы не было утечки газа.

В детстве, не знаю почему, я часто любил приврать. По каждому пустяку. Без всякого повода.

Бывало, приходил домой грязный и потный. И на вопрос матери "Опять в футбол гонял?" отвечал почему-то:

— Нет, в хоккей…

— Сколько тебе лет?

И вместо того чтобы сказать "шесть", я отвечал:

— Восемь…

Нередко мне попадало за мое вранье. В таких случаях мать всегда риторически возмущалась:

— Ну какой смысл врать на каждом шагу?! И главное — зачем?.. Я понимаю, была бы польза… А то ведь нет — просто так!..

Но мне ничего не помогало.

В конце концов неоправданное вранье выросло в привычку, и я привирал на каждом шагу.

Позднее я стал замечать, что нередко многие люди вообще врут без всякой пользы для себя. Просто так. И постепенно слово "говорить" исчезло из моего сознания и стало совершенно идентичным по значению слову "врать"…

Мне вспоминаются некоторые эпизоды из моей обыкновенной, весьма средней жизни…

В двадцать четыре года, окончив медицинский институт, я стал работать участковым врачом.

Возвращаясь как-то с девятнадцатого вызова, я лицом к лицу столкнулся с бывшим одноклассником, который в школе меня недолюбливал… Впрочем, я его тоже…

— Привет, старина! Как я рад тебя видеть! — с улыбкой соврал он.

— Здорово, Битюг! Как жизнь? Где работаешь? — заинтересованно соврал я в ответ.

— Я уже академик! — соврал он. — Доктор наук и все такое прочее… А ты где подвизаешься?

— А я министр здравоохранения, — соврал я как можно более безразлично.

— Ну да?! Счастлив за тебя! — соврал он. — Ты женат?

— Женат, — с довольным видом соврал я. — А ты?

— И я тоже, — соврал он. — У меня красавица жена… Из Италии привез… Да ты знаешь!.. Софи Лорен!.. Умница, хозяйственная, практичная женщина… Великолепно готовит… Освобождает меня от всех забот по дому…

— А у меня жена — Брижит Бардо, — соврал я. — Тоже ничего…

— Ну что же… Заходите в гости… Будем рады вас видеть, — соврал он.

— Спасибо. Сегодня же заглянем, — немедленно соврал я в ответ.

— Нет, сегодня не получится, — соврал он, — через полтора часа отлетаем с женой в Италию… к теще…

— Хотя да! — хлопнул я себя по лбу. — Я же совсем забыл!.. У меня самого через два часа дома обед в честь премьер-министра княжества Лихтенштейн!..

И мы распрощались.

Через час я встретился с ним в столовой самообслуживания.

— Перед торжественным обедом нет ничего лучше, чем шницель рубленый с гарниром и компот из сухофруктов, — соврал я, усаживаясь рядом с ним.

— Боюсь к самолету опоздать, — соврал он, торопливо поедая щи со свиной головизной девятнадцать копеек полпорции.

Возле его ног покоилась авоська с двумя пачками сибирских пельменей — любимым лакомством Софи Лорен…

И вот так в течение всей жизни встречал я людей, говорящих, словно врущих, и врущих, словно говорящих.

Вспоминаю свою тяжелую продолжительную болезнь, когда я лежал дома в безнадежном состоянии…

Я уже не реагировал на окружающее, и мне все было безразлично…

— Я тебя всегда любил, — соврал я жене.

— Я тоже, — соврала она. — Успокойся. Все будет в порядке. Я буду верна тебе всю жизнь…

— Я не сомневаюсь, — соврал я совсем тихо.

— Я верю, что ты поправишься, — соврала она. — Ты что-то хочешь сказать?

— Милая, — соврал я совсем шепотом, — похороните меня рядом с Петром Первым… Хорошо?

И вот как сейчас, помню я свои похороны.

Перед тем как вынести меня из дома, состоялась легкая панихида…