Владимир Винокур - Смех без причины

Наша личная встреча с Владимиром Натановичем состоялась где-то в восемьдесят шестом – восемьдесят седьмом году в Афганистане. Я, естественно, и раньше хорошо знал его как артиста. А вот теперь знаю еще как друга и очень этому рад.

В то время в Афганистане была напряженная ситуация, и Винокур приехал с концертами, чтобы поддержать наших ребят. С тех пор о нем можно говорить словами из песни. «Обожаю, обожаю, обожаю!» Душевное состояние у меня выравнивается, когда я вижу Винокура, когда вспоминаю о нем.

Володя же не только юморист, в хорошем понимании этого слова, но он еще и очень серьезный человек. Смотришь на него из зрительного зала, и кажется, что он такой веселый, юморной, а на самом деле в жизни он бывает очень серьезным и решает очень серьезные проблемы. И это хорошо. Он все время кому-то помогает. А у Винокура иначе и быть не может. Достаточно посмотреть на его замечательную маму и на его отношение к родным, близким, друзьям и к недругам тоже. У него нет ненависти ни к кому и ни к чему, он очень хорошо относится к людям. Народ-то его не просто так обожает – от Володи исходит любовь. От манеры поведения, от облика, от манеры разговаривать.

Он никогда не бросит, не предаст. Это естественно. И ему, безусловно, присущ невероятный талант. В совокупности это и дает такую особую винокуровскую харизму.

Он часто рассказывает, как разыгрывал своих друзей, но со мной Володя такого еще не проделывал. Зато у нас с ним есть особая система общения. Когда он мне звонит, он говорит не «Здравствуй», а «Ноль ноль девять!». А я ему отвечаю: «Ноль ноль семь».

С Винокуром у нас в Афганистане была одна история. На моей памяти больше не было случая, чтобы артисты напрямую попали под обстрел. А у Винокура на концерте в штабе армии в Кабуле, как только начался концерт, практически одновременно открылся обстрел нашей территории. А народу битком в зале, Володя сам концерт ведет. Мне бы из зала рвануть и принять меры, как высшему должностному лицу, но нельзя – это вызвало бы панику. И выйти нельзя, чтобы выяснить обстановку. Надо было сидеть с улыбкой на лице и всем своим видом показывать, что не в первый раз такое случается и что ничего из ряда вон выходящего не происходит. А сам сижу и думаю, что это помещение, в котором мы находимся, довольно большая сборно-щитовая конструкция, и при попадании снаряда… не дай бог! А Винокур выступает и на меня посматривает, уйду или не уйду. В общем, мы выдержали это испытание. Обстрел был короткий, но очень интенсивный. Слава богу, никто не пострадал. Как знать, может, винокуровское везение отчасти этому поспособствовало. У артиллеристов есть такое понятие, что первый снаряд – недолет, второй – перелет, а третий точный. Мы считали, сколько было этих реактивных снарядов. Конечно, больше трех, но точного попадания так и не дождались. Потом Володя со мной своими впечатлениями делился, и все с юмором.

Вспоминаю еще случай, когда в 97-м артисты плыли по Волге с «Аншлагом», и Винокур внезапно слег в Новгороде с аппендицитом. Я в то время был неподалеку и, как только узнал о случившемся, рванул к Володе на машине. Его уже прооперировали, опасность миновала, и тут я как снег на голову свалился. Он был приятно удивлен и обрадован. Явно не ожидал меня увидеть.

Володя, и это понятно, уже не изменится. Он останется таким же замечательным другом, веселым человеком и талантливым артистом. Я хочу пожелать тем, кто знает Винокура, чтобы эти люди были ему верны, никогда его не бросали и всегда любили так, как он этого заслуживает. Ведь таких, как Володя, на самом деле раз – и обчелся. И это правда.

Я уже и не вспомню, с чего началось наше с Винокуром общение и когда это произошло. Такое впечатление, что я всю жизнь его знал. Володя яркий человек и очень надежный. Когда живешь в таком большом городе, как Москва, несмотря на наше кажущееся благополучие, величие, кажущееся «все могу и все знаю», мы прежде всего люди, и каждый из нас очень раним, каждый нуждается в дружеском участии. А Володя умеет дружить! Если к нему не то что обращаешься с проблемой, а просто делишься своими переживаниями, он тут же включается и начинает этот вопрос решать. Звонит всем своим знакомым и на следующий день перезванивает и добивается результата. Считается, что на Кавказе умеют дружить, и он в этом плане даже превосходит многих кавказцев. Володя все принимает близко к сердцу, использует все свои возможности, чтобы поддержать друзей. У нас с ним в жизни было множество разных ситуаций, таких как вопрос похорон и установки памятника Муслиму Магомаеву. Володя, кстати один из немногих, очень переживал вместе со мной по этому поводу.