Пэлем Вудхауз - Тетки – не джентельмены

Мергэтройд оставил без внимания мою мужскую откровенность и продолжал:

– Вы слишком много курите. Очень поздно ложитесь спать. Мало двигаетесь. В вашем возрасте вам следует играть в регби в команде выпускников вашей школы.

– Я учился не в Регби.

– А где?

– В Итоне.

– А-а,- произнес он пренебрежительным тоном.- Короче говоря, вот какова картина вашего здоровья. И вот как вы его подрываете всеми возможными способами. В любой момент может наступить полный коллапс.

– В любой момент? – содрогнулся я.

– В любой. Если только…

– Если только? – Вот это уже другой разговор.

– Если только вы не оставите тот нездоровый образ жизни, который ведете в Лондоне. Поезжайте в деревню, на свежий воздух. Ложитесь рано спать. И много двигайтесь. В противном случае я не ручаюсь за последствия.

Он меня здорово напугал. Когда врач, пусть даже и с бородой, говорит вам, что не ручается за последствия, это уже серьезно. Но я не поддался панике, поскольку прикинул, как последовать его совету, не подвергая себя мукам. Таков он, Бертрам Вустер. На ходу соображает.

– А если я поеду к своей тетушке в Вустершир? – спросил я.- Это благотворно скажется на моем здоровье?

Мергэтройд задумался, почесывая нос стетоскопом. Во время нашей беседы он то и дело чесал нос стетоскопом – видно, был сторонником свободы чесания, как Барбара Фричи. Поэт Нэш, несомненно, почувствовал бы к нему симпатию.

– Не вижу причин возражать против того, чтобы вы пожили у своей тети, если там подходящие условия. Где именно в Вустершире она живет?

– В окрестностях города под названием Маркет-Снодсбери.

– Там чистый воздух?

~~ Туда привозят экскурсантов, специально подышать.

– И вы будете вести там спокойный образ жизни?

– Полуобморочный.

– Будете рано ложиться спать?

– Непременно. Ранний ужин, тихий отдых с хорошей книгой или кроссвордом и отход ко сну.

– Тогда поезжайте.

– Отлично. Сейчас же созвонюсь с ней.

Я имел в виду мою добрую и достойную тетю Далию, – не путать с тетей Агатой, которая жует битые бутылки и, как подозревают, на полнолуние превращается в оборотня. А тетя Далия, добрая душа, в молодые годы часто выезжая в поля в рядах охотничьих обществ «Куорн» и «Пайтчли», не хуже прочих орала: «Ату! Ату ее!» – и в оборотня если когда и превращалась, то, конечно же, только веселого и озорного, с которым пообщаться – одно удовольствие.

На мое счастье, доктор дал мне зеленый свет, не вникая в дальнейшие детали, поскольку более пристрастный допрос показал бы, что у тети Далии служит французский повар, и не приходится пояснять, что любой врач, узнав про французского повара, немедленно посадил бы вас на диету.

– Итак, решено,- сказал я, довольный и веселый. – Весьма благодарен за участие и помощь. Всего вам наилучшего.

Я вознаградил его кошельком с золотом и отправился звонить тете Далии. От намерения прогуляться в Брайтон пришлось оказаться. Мне предстояла непростая задача – напроситься в гости к тетушке, а порой это требовало определенного искусства. Если тетя Далия пребывала в мрачности из-за каких-то домашних неурядиц, она могла спросить, а что у меня, своего дома нет, что ли? А если есть, то какого черта я в нем не живу?

Я дозвонился до нее с нескольких попыток, что вполне естественно, когда звонишь в такую глушь, как Маркет-Снодсбери, где телефонистов набирают на службу исключительно из местных вустерширских вырожденцев с дебильной наследственностью.

– Привет, старая родственница,- начал я как можно более учтиво.

– Приветствую тебя, позорное пятно на западной цивилизации,- ответила тетя Далия зычным голосом, каким некогда гикала на собак, уклонявшихся от цели ради погони за зайцем.- Что у тебя на уме, если вообще там что-нибудь есть? Говори быстро, потому что я укладываю вещи.

Ее слова заставили меня насторожиться.

– Укладываетесь? – переспросил я.- Вы куда-то уезжаете?

– Да, в Сомерсет, к своим друзьям Брискоу.

– Вот проклятие.

– Это еще почему?

– Я надеялся, что смогу недолго погостить у вас.

– Осечка у тебя вышла, юный Берти, не сможешь. Если только не явишься на подмогу и не составишь компанию Тому.

В ответ я только хмыкнул. Я очень люблю дядю Тома, но перспектива оказаться с ним один на один в его хижине вовсе не вдохновляла меня. Он коллекционирует старинное серебро и имеет обыкновение вцепляться в вас и с лихорадочным блеском в глазах доводить до умопомрачения разговорами о подсвечниках, лиственных узорах и романской декоративной кайме. У меня же эта тема вызывает, мягко говоря, умеренный интерес.