Леонид Ленч - Тернистый путь

У паперти, ожидая супружескую чету, стоят кумовья: крестный отец Аркадий Трофимович Задонцев, продавец из магазина «Культтовары», пожилой, благообразный, очень полный, и крестная мать Райка Сургученко, Симина подружка, бойкая, тощая девица со смышленой обезьяньей мордочкой, большелобая, большеглазая, с выдвинутой вперед хваткой челюстью. Райка работает в местном ателье индивидуального пошива, шьет и на дому, главным образом мужские модные рубашки, хорошо зарабатывает и слывет богатой невестой.

А выйти замуж ей, бедняжке, никак не удается, хоть она и знакома благодаря своей профессии со всеми поселковыми холостыми пижонами.

Чмокнув Симу в щеку, кивнув Петьке и наскоро сделав Павлушке «козу», Райка начинает трещать как заводная.

Мы тут с Аркадием Трофимовичем волнуемся, как ненормальные, ваша очередь к попу подходит, а вы все не идете и не идете Я уж думала, у вас семейный купорос получился. Давай скорей своего пудовичка, Симка!

Она ловко и аккуратно берет у Серафимы небесно-синий конверт, смотрит, любуясь, на фарфоровое личико ребенка, и ее нижняя челюсть от избытка чувств еще больше выдвигается вперед.

— У-у, ты мой кнопочка вкусная! — умело покачивая на руках конверт с ребенком, приговаривает Райка. — Уу-у, ты мой кавалер несравненный!.. Только давай с тобой условимся: не реветь, когда батюшка тебя купать станет Не будешь реветь? Договорились? Договорились!

— А нам что же… тут вас ожидать? — мрачно спрашивает ее Петька.

— Ага! Ды ты, Петруша, не беспокойся, мы это дело быстренько обтяпаем, не успеешь соскучиться.

— А нельзя ли нам с Петей… туда? — Сима показывает глазами на открытые церковные двери.

— Нельзя-с! — солидно разъясняет Аркадий Трофимович. — Родителям по обряду не полагается присутствовать. Мы с Раисой Ивановной являемся как бы вашими доверенными лицами при совершении таинства крещения.

— Да бросьте вы, Аркадий Трофимович, бюрократизм разводить! — обрывает крестного отца крестная мать. — Пускай идут!

— Мы пройдем, а вы немного погодя — за нами, — говорит она Петьке и Серафиме. — Встаньте в сторонке и смотрите себе потихонечку! Пошли, Аркадий Трофимович.

…И вот уже Петька Кошелев стоит в церкви, где сладко и душно пахнет ладаном и горелым воском, и видит, как Райка Сургученко передает его сына, голенького и беззащитного, в руки священника.

Священник в золоченой ризе, молодой, чернобородый, с бледным лицом, берет ребенка, звонко и жалобно ревущего на всю церковь, и, подняв усталые глаза кверху, туда, где восседает на пуховых, тщательно выписанных живописцем облаках грозно нахмурившийся старец бог, огромный, в лиловой богатой рясе, из-под которой видны его огромные, голые, беспощадные ступни, перекрещенные ремнями сандалий, негромко произносит слова молитвы:

— Верую во единого бога отца, вседержителя творца…

И так жалко становится Петьке Кошелеву свою родную кроху, дергающуюся с ревом в руках чернобородого священника, так горестно, так невыносимо глядеть на розовую, несчастную попку сына! Петькино сердце больно сжимается от острого чувства жалости. А священник тем же глухим безразличным голосом продолжает произносить торжественные, непонятные, мертвые слова

И вдруг новая огненная мысль возникает в Петьки-ной голове.

«И этот отречется! — думает Петька, глядя на молодого священника с черной щеголеватой бородой. — Он и сейчас-то уже не верит в свои слова. Отречется, как пить дать, и тоже будет разъезжать, как этот Шикунов, по клубам, читать лекции-беседы. Да еще смеяться, язва, станет над такими, как я, Петька Кошелев»

И — новая мысль:

«Пока не поздно, нужно вырвать из его рук сына и бежать отсюда. Скорей бежать!»

Охваченный этим жгучим желанием, подчиненный только ему одному, Петька быстро проходит вперед. Ахнув, Сима спешит за ним, хватает мужа за пиджак, что-то шепчет, но Петька, отмахнувшись от нее, отстраняет крестную мать и крестного отца, смущенных и перепуганных, и оказывается лицом к лицу со священником.

— Стоп! Задний ход! Отдайте ребенка!

Священник смотрит на решительное, ожесточенное

Петькино лицо и, бледнея, тихо говорит:

— Позвольте… по какому праву?

— По праву отца!

Петька протягивает руки, и священник покорно отдает ему надрывающегося от натужного плача сына Петька вырывает из рук крестного отца простынку, заворачивает в нее свою кроху и, прижав драгоценную ношу к груди, быстро шагает к выходу из церкви. Плача, Сима идет за ним. А в церкви творится такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Райка Сургученко и и Аркадий Трофимович спорят, обвиняя друг друга в том, что произошло, причем крестный отец называет крестную мать «вертушкой», а та его «пузаном», свирепо кудахчут по углам черные церковные старухи, кажется даже, что святые угодники на иконах переглядываются и пожимают плечами, возмущенные скандальным происшествием.