Андрей Кивинов - Три дня без любви

— А, это… Как ее…

Странно, но Вадик не мог ответить на этот вроде бы обычный вопрос. И вовсе не из-за сильного волнения. Он действительно не помнил, что сегодня надела Лерка. Видимо, потому что ему это было все равно! Конечно, если б он знал заранее, что так случится, запомнил бы…

— Кажется, платье…

— Вы не помните, во что одета ваша жена, с которой расстались несколько часов назад?

— Просто… Я не обратил внимания…

— Ну вы даете. Надо обращать. Тогда и пропадать не будут.

— Я выпил немного… Ой, вспомнил… На ней была светлая юбка в цветочек, белая блузка и бордовая жилетка.

— Минутку…

Минутка превратилась для Вадика в бесконечность.

— Нет, на найденной другая одежда… До свидания.

С одной стороны, это радовало, но не сильно. Ее ведь могли еще не найти.

Не найти… Лоб Вадика покрылся испариной. Он бросился к окну, опять выглянул во двор. Открыл створку и прислушался — не заезжает ли во двор машина с проспекта?

Воображение принялось рисовать картинки — одна неприличней другой.

Что же делать? В большом городе пропадает человек. Вроде бы на дворе двадцать первый век, все автоматизировано, а куда бежать, к кому обратиться, и не знаешь.

Перезвонил тесть, доложил, что связался с управлением ГИБДД. Аварий с жертвами за последние два часа не зарегистрировано. Теща глотает успокоительное. Вадик отрапортовал о звонке в бюро.

— Утром, если не вернется, ступай в милицию, подавай заявление… Сколько ж, детишки, с вами проблем…

— Да, папа… Хорошо.

А если она совсем не вернется? Недавно в криминальной хронике рассказывали, что за год в Питере пропадает без вести около десяти тысяч человек. Многих так и не находят. Десять тысяч… Вдруг ее тоже не найдут? Как же он без Лерки?… Что делать-то будет?

Он боялся даже представить…

Она вернулась через час. Вадик, хоть и не увидел ее во дворе, но, услышав стук каблучков на лестничной площадке, бросился к двери.

Лерка походила на привидение без мотора. Волосы, аккуратно уложенные утром, растрепались, лицо по цвету напоминало папиросную бумагу. Свежая ссадина украшала подбородок.

— Лер… Что случилось? Где? Где ты была? Я тут весь… Переволновался.

— Раньше надо было волноваться, — буркнула жена, скинула туфли и прошла в ванную, закрывшись на защелку.

Вадик постучал в дверь, но без результата. Так и простоял, словно школьник, выгнанный из класса за плохое поведение.

Наконец минут через пятнадцать Лерка вышла. В ночной рубашке, держа в руках вещи.

— Лер… Ты можешь объяснить?

— Если тебя так волнует, меня ограбили и выкинули из машины, — довольно трезвым и холодным голосом ответила она, — домой я дошла пешком. Спокойной ночи.

Она бросила вещи на стул и легла на разобранную кровать. Лицом к стенке.

Растерявшийся супруг поднял ее жилетку, упавшую со стула. Она была совсем не бордовой. А темно-синей.

Все счастливые люди, побывавшие в глубоком нокауте, выходят из него одинаково хорошо, каждый несчастный — по-своему.

Вадик относился ко второй категории. В текущем квартале он не мог назвать себя счастливым человеком.

Организм восстанавливался в обратном порядке. Сначала возродился слух, уловивший женский смех. Потом он почувствовал дуновение свежего ветра откуда-то сбоку и резкий аромат туалетной воды малоизвестной марки. И наконец, вернулось зрение.

Примерно в полуметре от своего лица он разглядел сероватую поверхность с грязными отпечатками женской обуви. Кажется, босоножек тридцать пятого размера. Сама поверхность была велюровой. Скосив глаза, Вадик понял, что это потолок автомашины. Автомашина быстро двигалась. Ветер врывался в открытое окно, за которым мелькали дома и звезды на темном небе.

— Все нормально, девчонки! Ну, с кем не бывает? Это все из-за контузии. Под Очко-Ютром растяжку зацепил. Если б не броник… Но голову зацепило. Но вы не переживайте, через полчаса будет как огурец. Отвечаю!.. Просто алкоголь не очень хорошо переносит.

— Ой, а у меня брат тоже, когда напьется, сразу с балкона прыгнуть хочет. И тоже на войне был.

— Синдром называется. Война — это ж вам не дискотека.

— Он, кажется, глаза открыл.

— Я ж говорю, сейчас оклемается. Просыпайся, братишка!

За рулем сидел Никита. В камуфляже. Рядом, закинув ноги на торпеду, курила беленькая. Сам же Вадик полулежал на заднем сиденье «опеля», прислонившись к чьему-то теплому плечу. По реплике о глазах он понял, что плечо женское. Но ему было все равно.