– Вы – чудесны…
– Вы какой-то тихий. Чайники обычно бурливы и горячи. От тебя несет холодом. Мне всегда устраивают теплый приём.
– Я – такой. Бурлить меня еще не научили.
– Что ты вообще умеешь делать? …Хотя бы свистни. Разок.
– Извините. Мне свистеть нечем. Я же не свирель, а чайник.
Рюмочка удивилась. Она очень любила удивляться и звенеть. Если вы услышите, как звенят рюмочки, – это значит, они говорят: «Люблю я тебя…» Чайник не знал об этом и не придавал значения словам Рюмочки, которая к тому же умела красиво петь.
– Отвязалась бы ты от парня. Он степенный. Когда надо стреляет своей пробкой и наливает пенное шампанское. У меня от него изжога, но немного не повредит, – говорила Кружка.
– Тогда стрельни. Для меня. Хотя мне нравится марочный коньяк, от шампанского не откажусь сегодня… Это о тебе написал поэт Николай Тряпкин: «Выпьем с горя, где же чайник»?
– О ком же еще, – сказала Фронтовая.- Обо мне писал Александр Сергеевич Пушкин. Он всегда спрашивал у няни, куда я подевалась, чтобы сердцу стало веселей.
Чайник посмотрел на свои часы и задумался. Он бы мог стрельнуть, но у него был принцип- стрелять только в одно и тоже время. Он не умел изменять ему…
– Понимаете, я стреляю только тогда, когда приходит он…
– Ты кого-то ждешь?
– Мы все его ждем, – заговорили граненые стаканы, и даже фужеры посмотрели в сторону Хрустальной.
– Раньше времени он не станет стрелять, – сказала Фронтовая, – Даже в окопах мы ждали его вместе со всеми солдатами и командирами.
– Ради меня! Ради нашей встречи! Можешь хоть раз нарушить свой глупый режим?
– Не могу, – сказал тихо Чайник.
– Хороший ты, но не Тефаль. Жди своего, Сиреневый. Ты меня раздражаешь мелочностью и занудством. Я не прошу невозможного. Раз стрельни и всё. Делов-то куча и маленькая тачка. Прощай! Голубой.
– Сиреневый – я, – застенчиво проговорил Чайник.
Новый год пришел незаметно и всегда в одно и тоже время. Чайник произвёл свой салют, наполнил стаканы и фужеры шампанским. Не забыл о Фронтовой. Настроение у него было неважным. Но постепенно Чайник развеселился. О Хрустальной позабыли. Она выпала из поля зрения. Лишь утром хозяйка обнаружила её под столом. У неё была сломана ножка. Хозяин мог бы её восстановить. У него было несколько разных молотков и молоточков, но он не умел ремонтировать Хрустальные рюмочки.
Решили в музее сделать выставку умных вещей, которые помогают решать примеры и задачи. Решили и сделали; кое-что из дома принесли, из запасников, так сказать, всё равно без дела валялись который год. Не применялись в практической жизни. Написали этикетки, разложили по полкам. Ночью, когда вещи остались без присмотра, всё и началось.
– Я тут самая главная, – сказала Логарифмическая линейка. – Старше всех. Родилась в древней Греции. Я- детище Великого Архимеда. Он выстрогал меня и научил всему, что теперь умею я. Умею многое делать…
– Брось те вы, пани, я главный. – Звякнул арифмометр.- Ты деревяшка, а я Железный, а звать меня – Феликс.
– Кусок железа. Рука устанет крутить твою ручку. Мясорубка, – хихикали калькуляторы.
– Только я умею проводить прямые линии, – проговорила Линейка.
– Гнёшь ты свои линии, старушка, – усмехнулся Феликс.- А вы бы помолчали. Без розетки и батареек простое действие не сможете сделать.
– Мне батарейки не требуются. Без розетки с током вполне работоспособна. Мне и солнце не нужно. Я – старше всех вас тут. Меня изобрели, когда люди голышом под стол ходили. Я – счёты. Меня можно и в воде мыть и на мороз выставить. Вас, дорогой Феликс, нужно беречь от влаги. Что мы ссоримся? Я вас всех люблю всеми 94- мя косточками. Все мы – родственники. Должны жить в мире и согласии.
В музейном зале наступила торжественная тишина. Экспонаты подружились, а утром пришли дети, чтобы узнать о том, как совершенствовалась счётно-вычислительная техника.
Жили на белом свете два друга – Весло и Лодка. Куда одно, туда и другая. Во многих походах побывали, но всегда выходили победителями из передряг, которые случались с ними на реках и озерах. Многие завидовали крепкой дружбе товарищей. Однажды разговорилась Лодка с Доской. Родственники – как-никак.
Лодка о своём житье подробно рассказывает, а Доску просто корчит и гнёт от зависти. «А ты знаешь, – говорит Доска,- что Весло как хочет, так и вертит тобой, помыкает, одним словом. Само в воде купается, своим отражением любуется, а тебе вся тяжесть груза достаётся…». Задумалась Лодка. Верно, борта порой трещат, швы расходятся, а оно горюшка не знает: «буль-да-буль».
Читать дальше