Игорь Судак - Вышиванка для Маугли

Карпуха проснулся с бьющимся сердцем – его спас звонящий телефон. За окном были уже сумерки. Он полулежал в кресле, заботливо укрытый пледом. «Приснится же такое! – подумал он. – Когда уже этот день кончится?»

Карпуха дотянулся до трубки.

- Привет! – услышал он голос сестры.

- Привет, Кэт, - ответил печально Карпуха. – Извини, но я ничем не смог помочь…

- Не скромничай! – сказала сестра. - Я только что с родительского собрания – Васю оставили.

- Оставили? Странно… А что директор? Инфаркта с ним сегодня не случилось?

- Да нет. Наоборот, бодрый такой был, выступал долго, рассказывал много о будущем, о том, каким оно может быть непохожим на то, как многие сейчас представляют, и что нанотехнологии сильно изменят мир и даже людей, но главное – что все должны быть терпимыми друг к другу.

- Да ты что? – удивленно воскликнул Карпуха и чуть не выронил трубку. – А это точно был директор?

В трубке послышался хохот.

- Конечно, точно. Он и о тебе несколько слов сказал. Говорил, какие интересные люди встречаются среди родителей учеников, хоть и немного резковатые. И главное, он был уже в рубашке и в галстуке – представляешь, без привычной вышиванки. Многие родители были просто в шоке, а другие наоборот - заценили. Ну ладно, завтра поговорим – я сегодня утомилась. Пока.

Карпуха еще некоторое время задумчиво слушал короткие гудки, а потом повернулся на другой бок и, посчитав звонок продолжением сна, снова уснул.

- А это что за художество? – спросил я Карпуху, войдя в комнату и увидев собственную картину, красовавшуюся на самом заметном месте. – Какой варвар её подверг вандализму?

Я в юности немного рисовал и нередко дарил свои натюрморты друзьям. Один из них – перевернутый утюг, на котором жарится яичница, - достался Карпухе. Картина эта уже провисела не один год у него дома и воспринималась как декоративное пятно. Но то наглое новшество, которое он в нее внес, вдруг полностью поменяло суть. Безобидная композиция - после того, как он прилепил к ней фразу «Ще не вмерла Україна…» - приобрела зловещий и недобрый смысл.

- Да вот, - усмехнулся Карпуха, - немного творчески переосмыслил.

- Ничего себе - немного! – возмутился я. - Ты из моей доброй картины пасквиль сделал! Да еще улыбаешься! Теперь желтая скатерть на ней и синяя стена стали смотреться, как державный прапор. Вилка стала похожа на трезуб, а растекшееся яйцо – и вовсе на саму Украину.

- Верно! – похвалил Карпуха, довольный ходом моих мыслей. – Я только еще добавлю от себя: утюг - это бездушная государственная машина, в которой всё поставлено с ног на голову. Искаженное отражение в нем – наша пресса, продажная и лживая. А пустая тарелка – бюджет для народа… Да ладно, хватит пялиться - не в галерее! - пошли чай пить. Лемурка вон уже стол накрыла.

Лемурка – это его жена. Спокойная, тихая, улыбчивая женщина – мечта любого холерика. Карпуха в ней души не чаял – родом она была из Донбасса.

- Обожаю восточную красоту, - сказал Карпуха, одной рукой обняв супругу, а другой -помешивая сахар. – Хотя восток всё же дело тонкое! Терриконы – те же горы, а у горцев особая гордость!

- В чем же она особая?

- А дидька лысого они на мову перейдут! – сказал Карпуха. - Они просто русский обогатят наиболее смачными украинскими словами - и всё! - отчего великий и могучий станет еще более могучим и великим. Правда, Лемурка?

- Правда, - подтвердила Лемурка и задумчиво добавила: - А желток в центре белка мне напоминает Киев.

- Точно! Вот умница! - обрадовался Карпуха. - Конечно, это - Киев. Вон как раздулся, весь оранжевый такой - от нахлынувшего национального самосознания.

- А что означает капелька на столе? – задала вопрос его жена.

Но вопрос остался без ответа.

- Карпуха, - сказал я, отпив пару глотков из чашки. – А тебе не кажется, что вот в таком виде картина может оскорблять чувства граждан Украины?

- Да господь с тобой! Мы что – арабы, что ли? То мусульман можно всякими карикатурками на пророка взбеленить, а мы хоть и не совсем цивилизованные еще, но всё же более адекватные.

- Адекватные? Так ты же, мне помнится, националистов мауглями всегда называл…

- И теперь назову. Дикари, они дикари и есть – с архаическим мышлением. Но одно дело не видеть в других людях равных себе, а другое – чувство здоровой самоиронии. Оно у украинцев в крови!

- Далеко не у всех, - высказал я сомнение. - Если с такой картиной стать на Андреевском спуске, то уже через час тебе ее наденут на голову - это же издевательство над государственными символами!