Горсть монет кончилась, автомат отключился, и я так и не узнал, какой группы может оказаться кровь на плаще.
К вечеру давление подскочило еще выше, сердце колотилось, грязелечебница имени Семашко вызывала у меня раздражение, а «Ессентуки № 4» казались самой отвратительной водой на свете. У меня исчезли сон и аппетит.
Поздно вечером, когда я уже лежал в кровати и, глядя в потолок, считал пульс, пришла сестра и сказала, что меня срочно приглашает к телефону междугородная.
Предчувствуя, что случилось что-то непоправимое, я трясущимися руками натянул брюки и в шлепанцах помчался к телефону. Трубка лежала на столе дежурной, зловеще поджидая меня.
– Алле! – крикнул я. – Алле!
– Виктор Степанович? – послышался холодный женский голос, не предвещавший ничего хорошего.
– Да… – прошептал я.
– Извините, что звоню так поздно… и прерываю ваш отдых… К вам невозможно дозвониться. Но обстоятельства сложились таким образом… Или, может быть, вам нельзя волноваться, тогда мы отложим разговор до вашего возвращения.
– Мне можно волноваться, – сказал я невнятным, спрессованным, как валенок, голосом.
– С вами говорят по поручению родительского комитета… Меня зовут Мария Степановна…
– Здравствуйте, Мария Степановна.
– Здравствуйте. Я буду коротка, чтобы не нарушать ваш режим. Сегодня случилась очень большая неприятность. Я звонила вашей жене, но ее срочно вызвали на осмотр какого-то трупа…
– Трупа…
– Нет, нет, труп не имеет, к счастью, к нашей истории никакого касательства.
– Слава богу! – вырвалось у меня.
– Не спешите радоваться, – оборвала меня Мария Степановна. – Дело очень неприятное. Сейчас им занимаются городские инстанции… Ваш сын устроил международный конфликт!
– Международный конфликт? – опешил я.
– Да! С Канадой!
– С Канадой? – Я пошатнулся и машинально опустился на стул, подставленный дежурной сестрой.
Представьте себе! Директор в ужасе… Доложили в роно и выше. Вы меня понимаете? Не знаю, что теперь будет.
– Могут разорваться дипломатические отношения? – На лбу у меня выступил холодный пот.
– Ну, до этого вряд ли дойдет, – несколько успокоила меня Мария Степановна. – Но никто не может знать, чем это кончится…
– Очевидно, мне надо срочно прилетать? – спросил я. – Может, удастся как-то замять… У меня знакомый работает в МИДе… Правда, слесарем, но у него большой вес…
– Это вы решайте сами. – Голос Марии Степановны помягчел. Очевидно, мои связи в МИДе произвели на нее впечатление. – Но, может быть, все и обойдется. Школа, во всяком случае, приложит все силы…
– А в. чем суть? – поинтересовался я.
– Суть вот в чем. К нам в школу прибыла делегация канадских эсквайров. Ваш сын должен был их приветствовать в стихотворной форме на английском языке. Но текст он не выучил, хотя на это отводилось достаточно времени… Вместо стиха он что-то пробормотал невнятно по-русски… Остальные, кто должен был говорить вслед за вашим сыном, растерялись, и весь сценарий полетел в тартарары. Вы меня понимаете? Директору плохо. Сопровождающая комиссия в ужасе. Канадцы ничего не понимают, волнуются. Вы представляете? Завтра все руководство школы вызывают в роно. Вы пока не берите билет. Может, все и утрясется. Я буду держать вас в курсе.
– Да, – пробормотал я. – Очень нехорошо получилось.
– Сказывается ваше отсутствие.
– Но я за многие годы первый раз… Врач сказал…
– Я понимаю. Но тем не менее вы должны влиять и на расстоянии.
Щелчок. Гудки.
Бессонная ночь.
На следующее утро, когда я лежал в углекисловодородной ванне, вошла сестра и протянула мне телеграмму с грифом «Правительственная».
– Это не мне, – сказал я твердо сестре, – я никогда в жизни не получал правительственных телеграмм.
– Вам, – ответила сестра. – Срочно и лично в руки. Распишитесь вот здесь.
Я промокнул о полотенце углекисловодородную руку и дрожащим почерком вывел свою фамилию. В телеграмме было:
«Первый конфликт улажен. Мария Степановна».
Первым моим движением было обрадоваться. Я уже даже начал радоваться, но тут я. обратил внимание на слово «первый» в начале телеграммы. Почему «первый»? Если есть первый конфликт, значит, существуют и другие? И затем – правительственная телеграмма. Что бы это значило?
Я выскочил из углекисловодородной ванны и побежал к междугородному телефону-автомату. Жена тотчас же взяла трубку.
– Товарищи! – сказала она. – Я не верю, что бриллианты, зашитые в подкладку, настоящие! Это попытка направить следствие по ложному пути… Слушаю… А это ты… здравствуй… Как самочувствие? У меня совещание.
Читать дальше