Борис Привалов - Надпись на сердце

Но был и второй выход — худеть под отрез. Двадцать килограммов для женщины с аппетитом — это почти фантастика. Но на какой подвиг не пойдешь ради того, чтобы утереть нос ближнему своему! И «мужнина жена» стала рабой отреза, начала великое худение. Говорят, что не единым хлебом жив человек. Желтоглазая толстуха доказала, что человек может существовать единым кефиром и томатным соком. За полгода она сбросила двадцать килограммов, затем, после визита к портнихе, — еще пять. И, наконец, — о радость! — отрез «прошел».

В этот миг не было на свете счастливее женщины. Портнихе сразу уплатили вперед все деньги и пообещали еще столько же, если платье будет закончено к субботнему концерту в консерватории. (Играл не то пианист, не то скрипач, но кто-то «очень модный», и «светские дамы» не имели права пропустить такое событие. Конечно, им не нужно было стоять в очереди по ночам, чтобы заполучить билетики на выступление знаменитого виртуоза: им все приносили на дом.)

По дороге от портнихи толстуха заглянула в магазин «Ткани», и первое, что она узрела, был «ее» материал! Сотни, тысячи метров синтетической материи с единственным, неповторимым рисунком цвели, сверкали на прилавке! И цена была так неприлично мала, что ни одна уважающая себя «дама» не взяла бы его даже на фартук своей домработнице!

Толстуха немедленно позвонила портнихе и отменила заказ. Затем протелефонировала мужу и сказала все, что она о нем думает: любящий супруг должен бы был задержать внедрение ткани в массовое производство до тех пор, пока его единственная жена не покрасуется неделю-другую в уникальном платье. Потом, несчастная и потрясенная, она пошла в кафе, где каждодневно питалась кефиром и помидорным соком. Здесь она алчно вдохнула кулинарные ароматы и потребовала меню

— Теперь я понимаю, что значит фраза «легкая промышленность на подъеме...». Спасибо текстильщикам — поддержали меня, старика! — торжественно заявил официант Семен Семенович, передавая повару рекордный заказ. — Не зря, значит, я целый год ей кефирчик с соком носил плюс улыбка, плюс хорошее обслуживание — все вместе рубль сорок копеек. Вот вы, молодежь, — продолжал он сурово поглядывая на молодых официантов, — выдержки не имеете. У вас так: ежели клиент меньше чем на десять рублей закажет, то вы на него смотрите, как на личного врага. А кабы я эту гражданку соком поил без души, она бы сегодня не к нам завернула... Так что, молодежь, никакого тут счастья нет, а обычный результат добросовестной работы!

И, очевидно вспомнив эти слова опытного Семена Семеновича, официант, обслуживающий мой столик, взглянул на бутылку кефира уже не так враждебно и даже заставил себя улыбнуться.

— Жениться, значит, Севастьян, желаешь? — спросил Иван Федорович Жигарев своего сына тракториста. — Что ж, это, пожалуй, хорошо...

— Да уж неплохо! — ухмыльнулся Жигарев-младший. — Таких-то невест, как Саша Вахромеева, днем с огнем не сыщешь... Коса русая в два обхвата, глаза, как...

— Ша! — сказал отец. — Меня коса твоей зазнобы не волнует. Не о ней речь. Ты не на косе женишься.

— Конечно же! — обрадованно поддержал Севастьян. — Девушка она замечательная! Умная, старательная, упорная... Душа у нее...

— Брось про душу! — задумчиво молвил отец. — Душа — пар.

— Это вы, папаша, верно подметили, — вздохнул Севастьян. — Душа — не то слово. Идеализмом попахивает. Не точно я выразился. Не материалистично, можно сказать...

— Вот именно — не материалистический разговор идет промеж нас, — пробасил Иван Федорович. — Давай по существу: сколько за этой Сашкой приданого дают?

— Да что вы, папаша!.. — охнул Севастьян. — Да в наши дни такие подходы...

— Про душу — идеализм, — рассмеялся отец, — а про самую существенную материю — опять же не то... Несмышленыш ты, Севка! Посуди сам: жених ты хоть куда. Хоть завтра на сельскохозяйственную выставку, в павильон «Колхозный загс».

— Нет там такого павильона, — прошептал Севастьян.

— Нет, так будет. Не наша забота. Нам с тобой о приданом нужно все что следует обмозговать. Вон Кланя Оськина свадьбу играла — это по-моему! Мужу — два костюма: один — коверкот, другой — бостон.

Севастьян решительно поправил свой каштановый чуб.

— Я, папаша, костюмы уже целую пятилетку за свой счет шью!

— Ну и дурак! — ответственно заявил родитель. — Вполне мог эти деньги пропить. А костюмы — пусть невеста добывает. Так вот, Кланька, кроме костюмов, дюжину рубашек с воротниками и при манжетах соорудила, сундук белья, и полотенца там, простыни, фигли-мигли... И всю родню жениха одарила! Отцу, свекру то есть, новые штиблеты праздничного образца... Во!