Андрей Шляхов - Доктор Данилов в дурдоме или Страшная история со счастливым концом

Старчинский никак не мог усвоить, что администрация «скорой помощи» может дать путевку в двух случаях – когда есть кадровая потребность в данной специальности и когда есть личное расположение к желающему сменить специальность. От заведующей подстанцией здесь ровным счетом ничего не зависело, она могла лишь замолвить словечко, к которому вряд ли кто стал прислушиваться. Все давно уже усвоили, что, едва получив какую-нибудь узкую специализацию, молодежь уходила со «скорой» на более спокойную работу. Ну, если не все, то процентов семьдесят – наверняка.

Переодевшись, Елена заперла на ключ дверь кабинета, чтобы никто не вломился посреди разговора, и первым делом позвонила на мобильный Максу Федину, тому самому знакомому врачу психиатрической бригады. Тот на ее счастье оказался дома и мог свободно разговаривать.

— Я тебе так скажу, Лен, — начал Макс, выслушав проблему, — двадцать первый дурдом – это государство в государстве. Там очень… э-э… ушлый главный врач, некто Воронов. Он умеет дружить с нужными людьми. Я был свидетелем, как ему сходило с рук то, за что другой главный врач кубарем слетел с места. Партийная кличка у Воронова «Гусь». И это не по аналогии с птичьей фамилией, а потому что ему все проблемы как с гуся вода. Короче – говорят про него много разного, но ничего хорошего.

— И какой из всего этого вывод? — спросила Елена.

Она знала Макса как спокойного, не склонного к преувеличениям и панике человека.

— Главному психиатру департамента, так же, как и директору, на двадцать первый дурдом жаловаться бесполезно. Тем более что на нас, психиатров, жалоб всегда пишут много, в разы больше, чем на хирургов или акушеров, и к бесконечному потоку претензий все привыкли. Потом… — Макс замялся, явно не решаясь продолжить.

— Говори, чего уж там, — ободрила его Елена. — Я пойму.

— …не исключено, что заведующий тебе не врал. Да, конечно, может быть так, что они немного перегнули палку, но в целом диагноз верен.

— Ну такого не может быть! — возмутилась Елена.

— Давай сделаем так, — предложил Макс. — Возьми тайм-аут до завтрашнего вечера, а я попробую собрать сведения о Владимире по своим каналам.

— У тебя есть знакомые в двадцать первой?

— У меня везде есть знакомые, — с гордостью признался Макс. — И пусть они не так сильны, чтобы повлиять на ситуацию, но четкую, неискаженную, информацию через них получить можно. Завтра часиков этак в восемь я тебе позвоню.

— Буду ждать, Макс, только не забудь, ладно?

— Да ты что?! Дело серьезное. До завтра.

После разговора с Максом Елена задумалась – звонить ли Полянскому сейчас или отложить звонок до завтрашнего вечера. В конце концов решила отложить до завтра, ведь чем больше информации, тем правильнее и эффективнее действия…

В это самое время Данилова переводили из надзорной палаты в коридор. Уже не спящего и без памперса, можно сказать, вернувшегося к жизни. Данилов знал, что с ним произошло что-то нехорошее, но подробностей вспомнить никак не мог. После водворения на самую ближнюю к сестринскому посту койку Данилову сделали новый укол, от которого он снова заснул.

Проснувшись от того, что мимо него с грохотом проехала каталка, Данилов открыл глаза и, не сразу поняв, где он находится, попытался встать.

Напрасно – на ногах не устоял, рухнул обратно в койку, потому что от перехода тела в вертикальное положение резко закружилась голова и окружающий мир увело куда-то вбок и в сторону.

«Ортостатическая реакция, — машинально отметил Данилов, — надо бы помедленнее».

Помедленнее, с промежуточным минутным сидением в кровати, встать получилось. Голова была тяжелой, чужой, руки и ноги тоже – вялыми, будто тряпичными. Донельзя противное состояние дополняла скребущая сухость во рту, словно песка наелся. На всякий случай держась близ стены, чтобы, если шатнет, было на что опереться, Данилов сходил в туалет и вернулся на свое место. Тотчас же рядом нарисовалась медсестра с целой пригоршней таблеток и стаканом.

Под ее присмотром Данилов проглотил все таблетки. Медсестра выдавала их по одной и после каждой заглядывала Данилову в рот, а напоследок без смущения сунула туда указательный палец (хоть бы перчатки потрудилась надеть, что ли) и произвела щекотную ревизию.

Соблазн укусить интервента был так велик, что Данилов едва с ним справился. Немного развлечься хотелось, а вот снова испытывать ощущение физической несвободы, от которой немеет все тело, не тянуло.