Андрей Шляхов - Доктор Данилов в дурдоме или Страшная история со счастливым концом

Разумеется, Михаил Вениаминович был непризнанным гением.

— Я работаю в школе, чтобы иметь свободное время для решения одной проблемы, — сообщил он при знакомстве. — Очень важной проблемы, не мирового, а, можно сказать, вселенского масштаба!

Данилов мудро не стал ничего уточнять, а менее сведущий в психиатрии Юра спросил:

— А что за проблема?

— Это не для средних умов, — отрезал Михаил Вениаминович.

Юра не обиделся – он сознавал свою необразованность.

Жилось Михаилу Вениаминовичу нелегко. Дома его пыталась извести жена, коварная, жестокая и весьма развратная женщина, имевшая чуть ли не дюжину молодых любовников.

— Она не хочет разменивать квартиру, вот и пытается меня отравить. Причем травит с умом, постепенно, чтобы было похоже на болезнь. Но я не дурак – дома я давно уже ничего не ем и не пью. Кроме воды из-под крана, которую она отравить не может. И то на всякий случай сначала спущу воду минут пять, а потом уже пью. Завтракать и обедать приходится на работе, а без ужина я легко обхожусь, привык.

На работе у несчастного Михаила Вениаминовича были другие сложности. Директор школы, недавно достигший пенсионного возраста, видел в Михаиле Вениаминовиче опасного претендента на свое место.

— Этот старый козел не понимает, что мне его кресло – тьфу! — горячился Михаил Вениаминович. — Да я скоро стану президентом Академии наук, если не выше… Только идиот может подумать, что я мечу на место директора какой-то богом забытой школы в спальном районе!

Увы, директор школы был идиотом. Желая опорочить и нейтрализовать Михаила Вениаминовича, он подсылал к нему целые стаи соблазнительниц из числа школьниц. Директорский план был прост, как все гениальное: упечь Михаила Вениаминовича за решетку по обвинению в растлении малолетних.

— Представляете, той, кому удастся меня соблазнить, этот мерзавец пообещал золотую медаль!

— Прямо так и пообещал? — не поверил Юра.

— Был педсовет, на который меня не пригласили. Сделали вид, что забыли пригласить. Так вот, на нем директор объявил, что ученица, которая меня соблазнит, получит золотую медаль, а педагог, который снимет все это на камеру, займет мое место!

— Вот тварь! — пригорюнился Юра. — Досидел на своем месте до пенсии, так уйди, уступи по-хорошему…

— Дождешься от него, — хмыкнул Михаил Вениаминович. — Он всех купил снизу доверху!

Так оно, скорее всего, и было, поскольку жалобы Михаила Вениаминовича на творившийся произвол не привели к восстановлению справедливости. Напротив, честный человек угодил в дурдом.

— Но они рано радуются! — потрясал в воздухе кулаками Михаил Вениаминович. — Я им покажу, где раки зимуют!

— Такое спускать нельзя, — поддержал Юра. — Надо жаловаться!

— Это я умею, — заверил Михаил Вениаминович. — Будет и на моей улице праздник! Да и местным карателям достанется! Сейчас не старые времена!

«Местные каратели» в лице доктора Безменцевой на угрозы Михаила Вениаминовича реагировали с оскорбительным флегматичным безразличием. Не волнуйтесь, уважаемый, вот полечим вас и отпустим на все четыре стороны. Но отпустим только тогда, когда сочтем нужным. Так-то вот, и никак иначе.

На следующий день Михаил Вениаминович уже полностью освоился в отделении и превратился в Мишу для Данилова и в Миху для Юры. Он успел поскандалить в столовой, объясняя буфетчице, каким должен быть правильно заваренный чай, и оттого ходил по отделению гоголем.

Данилов заметил, что среди больных, лежащих в отделении, не принято много общаться друг с другом. Каждый сам по себе, ну, в самом широком смысле общение могло ограничиваться палатой, не более того. Юра и Миша на фоне прочих собратьев по несчастью казались ему самыми «живыми», что ли. Или поначалу все такие яркие, а по мере увеличения срока пребывания тускнеют и замыкаются в себе?

Данилов вспомнил, как однажды Полянский, искренне считавший психиатрию лженаукой, а психиатров – шарлатанами, высказался по поводу «психиатрической методики»:

— Все это делается так – берется какой-нибудь бедолага, не имеющий никаких психических расстройств, и по совокупности притянутых за уши симптомов объявляется психически больным. Он госпитализируется, последовательно проходит все этапы так называемого лечения и в том случае, если он не свихнется на самом деле, по завершении этого самого лечения признается выздоровевшим. Но не полностью, клеймо хроника-психа остается на нем навечно.