Ярослав Гашек: Все рассказы о коменданстве в Бугульме

Когда он ушел, я знал ровно столько же, сколько и раньше, и в довершение всех несчастий получил из Симбирска еще одну телеграмму:

« В связи с критиче­ской ситуацией на фронте вы назначаетесь командую­щим фронтом. В случае прорыва наших позиций на реке Ик сосредоточьте полки на позиции Ключево — Бугульма. Создайте Чрезвычайную комиссию для охраны горо­да и держитесь до последнего солдата. Эвакуацию города начать с приближением противника на расстояние пяти­десяти верст. Мобилизуйте население в возрасте до пя­тидесяти двух лет и раздайте оружие. В последний мо­мент взорвите железнодорожный мост через Ик и у Ключева. Пошлите на разведку бронепоезд и взорвите пути... »

Телеграмма выпала у меня из рук. И лишь немного опомнившись от потрясения, я дочитал ее до конца:

«...Подожгите элеватор. Что нельзя будет вывезти — уничтожьте. Ожидайте подкреплений. Позаботьтесь о размещении войск и обеспечении их довольствием. Орга­низуйте военную подготовку и регулярную доставку бое­припасов на позиции. Приступите к изданию газеты на русском и татарском языках для информации и успокое­ния населения. Назначьте Революционный Комитет. Не­выполнение приказа или отклонения от него караются по законам военного времени.

Революционный Военный Совет Восточного фронта ».

Это было под вечер, но я не зажигал огня. Сидел в кресле... И когда в окно моей канцелярии заглянул месяц, он увидел человека, сидящего в кресле с телеграм­мой в руках и тупо уставившегося в темноту.

В таком же положении застало меня и утреннее солн­це. К утру этого не выдержала даже икона, висевшая в углу: слетела со стены и раскололась. Стоявший перед дверью на посту чуваш заглянул в комнату и укоряюще погрозил ей пальцем.

— Вот сволочь, упала и человека разбудила!

Я достал из кармана фотографию моей покойной ма­тушки. Из глаз у меня полились слезы, и я зашептал: «Милая мамочка! Когда мы несколько лет тому назад жили с тобой на Милешовской улице в доме № 4 на Краловских Виноградах, тебе и в голову не могло прийти, что через пятнадцать лег твой бедный сыночек должен будет сосредоточивать полки на позиции Ключево — Бугульма, взрывать железнодорожные пути и мосты, поджигать эле­ватор и держаться при обороне города до последнего сол­дата, не говоря уже о всяких других вещах... Зачем не стал я бенедиктинским монахом, как хотелось тебе, ко­гда я впервые провалился в 4-м классе? Жил бы себе припеваючи... Служил бы обедни да потягивал церков­ное винцо...»

И как бы в ответ что-то вдруг подозрительно загрохо­тало в юго-восточной части города, затем еще и еще раз... — Здорово шпарит артиллерия! — обратился ко мне вестовой, только что прибывший с фронта.— Каппелевцы перешли Ик и вместе с польской дивизией жмут нас на правом фланге. Тверской полк отступает.

Я отправил на фронт следующий приказ: «Если части генерала Каппеля форсировали Ик и вместе с польской дивизией подходят к нашему правому флангу, форсируй­те Ик с другой стороны и двигайтесь к их левому флангу. Посылаю Петроградскую кавалерию в тыл противника».

Я вызвал командира Петроградской кавалерии.

— Наши позиции прорваны,— сообщил я ему.— Тем легче вам будет пробраться в тыл противника и захва­тить всю польскую дивизию.

— Ладно,— ответил командир петроградских кавале­ристов, козырнул и ушел.

Я отправился на телеграф и дал в Симбирск телеграм­му: «Большая победа. Позиции на реке Ик прорваны. На­ступаем со всех сторон. Кавалерия в тылу противника. Много пленных».

СЛАВНЫЕ ДНИ БУГУЛЬМЫ

Наполеон был болван. Сколько, бедняга, трудился, чтобы проникнуть в тайны стратегии! Сколько всего изу­чал, прежде чем додумался до своего «непрерывного фронта». Учился в военных школах в Бриенне и в Пари­же... Изобрел досконально разработанную собственную военную тактику... А в конце концов дело закончилось поражением под Ватерлоо.

Ему многие подражали и всегда получали взбучку. Сейчас, после славных дней Бугульмы, победы Наполео­на, от осады мыса Лаквилетты до сражений под Мантуей Кастильоне и Асперн, кажутся совершеннейшей ерундой.

Я уверен, что, если бы Наполеон под Ватерлоо посту­пил подобно мне, он наверняка разбил бы Веллингтона.

Когда Блюхер врезался в правое крыло его армии, он должен был распорядиться, как я у Бугульмы, когда корпус добровольцев генерала Каппеля и польская ди­визия оказались у нас на правом фланге.