Андрей Шляхов - Из морга в дурдом и обратно

Слова «я — аспирант кафедры» Екатерина произнесла с заметной гордостью, даже голос зазвенел. Явно — первый год аспирантуры. И вид такой деловитый.

— Очень приятно. — Данилов отодвинулся к стене и указал рукой на край койки. — Садитесь, пожалуйста.

Если бы не регулярные походы в столовую (о, парадокс — больничная еде день ото дня казалась все вкуснее, или так и должно было быть?), то можно было бы забыть о том, что на свете существуют стулья.

— Спасибо. — Екатерина достала из кармана халата блокнот и ручку и села.

Открыла блокнот, поморщила лоб, словно решая какую-то проблему, и сказала:

— Мне бы хотелось провести с вами несколько бесед в научных целях…

— Мы не мешаем? — поинтересовался Юра, не сводивший глаз с Екатерины.

— Если вы не станете меня перебивать, то совершенно не помешаете, — с улыбкой заверила его Екатерина.

Юра отвернулся к стене, демонстрируя полное отсутствие интереса к беседе, но Данилов мог бы смело побиться об заклад, что сосед навострил уши и не намерен пропустить хотя бы одно слово. Славик дремал, лежа на спине, а Николай сидел на своей койке, не то погрузившись в думы, не то слушая «свои» голоса. Короче говоря — в палате создалась обстановка, располагающая к откровенному разговору.

— Я бы хотела поговорить с вами о вас, — сказала Екатерина. — Ваш случай, разумеется, интересует меня с научной точки зрения…

— Я не против поговорить, — ответил Данилов. — Но только если это не превратится в ежедневное паломничество студентов и ординаторов.

Каждый врач знает, как тяжело порой приходится так называемым «тематическим» больным, активно используемым в учебном процессе.

— Нет-нет, что вы, никакого паломничества, только я, и то не чаще раза в неделю. И вы всегда можете прекратить наши встречи, если они станут вас раздражать.

— Тогда я готов, — улыбнулся Данилов. — Спрашивайте.

— Спасибо. — Екатерина улыбнулась в ответ. — Тогда первый вопрос — о ваших родителях и вообще о тех предках, которых вы помните или о которых вам что-то рассказывали. Что за люди, с каким характером…

— Скажите проще — что вас интересует моя наследственность.

— Ну да, конечно, Владимир Александрович, именно наследственность.

— Можно просто Владимир, без отчества… Что же касается наследственности, то кроме предрасположенности к гипертонии, пожалуй, ничего больше не назову.

— Я забыла вам сказать, что ваше имя и фамилия не будут фигурировать…

— Да я и так понимаю. «Больной Дэ» — вот мое имя.

— Примерно так. — Екатерина снова улыбнулась и что-то быстро записала в своем блокнотике. — А депрессии в роду не было?

— Я — первый, да и то только в последнее время.

— В анамнезе у вас травма черепа…

— Да, было такое.

— Как по-вашему, эта травма сильно повлияла на ваш характер?

— Да скорее всего никак не повлияла. Разве что головные боли сделали меня чуть больше раздражительным.

— Но в целом, глобально, никак?

— В целом — никак не повлияла.

— А вот ваша депрессия, она всегда вызвана какими-то посторонними факторами или же может возникать без видимых причин?

— Трудно сказать.

— Давайте иначе — беспричинной она бывает?

— Бывает.

Каждый ответ Данилова сопровождался пометкой в блокноте.

— Ваши мысли подчиняются вам?

— Да, конечно.

— Всегда?

— Всегда.

— Сила стрессового воздействия влияет на глубину депрессии?

— Конечно. Всегда влияет.

— Как вы чувствуете себя по вечерам? Лучше, чем утром?

— По-разному.

— А если подумать? Только не придумывайте, ладно?

— И если подумать, все равно по-разному. В зависимости от того, какой выдался день.

— Ну и самый любимый наш вопрос — Еще одна улыбка. — Сами вы себя считаете больным?

— Я считаю себя нуждающимся в некоторой специальной помощи.

— А если точнее?

— Если точнее, то с точки зрения психиатров больными можно счесть все население планеты.

— Хорошо. А как вы себя чувствуете в периоды депрессии? Какие-либо соматические [13]явления бывают?

— Только головная боль.

— И все?

— И все.

— Вы часто вините себя в своих неудачах?

— Всегда. Глупо было бы обвинять кого-то другого. Глупо и бесперспективно.

— Вы склонны строить далеко идущие планы?

— Иногда. — Далеко идущих планов Данилов не любил хотя бы потому, что они никогда не сбываются — всегда что-нибудь да помешает.

— Вы часто плачете?

— Практически никогда.

«А сейчас она спросит, как я сплю, — подумал Данилов. — И поинтересуется, что меня больше мучает — невозможность заснуть или раннее пробуждение?»