Андрей Шляхов: Из морга в дурдом и обратно

— Наш Центр неотложной детоксикации предназначен для больных со случайными отравлениями. Ну-ка, доктора, кто перечислит мне виды случайных отравлений?

— Лекарственными препаратами… — сразу же подала голос перфекционистка Бурчакова.

Бурчакову недолюбливали. За перфекционизм, за постоянно выпяченную нижнюю губу, за постоянные напоминания о том, что ее фамилия происходит от украинского слова «бурчак» — журчащий ручей, а не от глагола «бурчать».

— Как зажурчит этот ручей — сразу кипятком писать хочется, — говорил нахал Абгарян.

Бурчакова на это выпячивала губу еще сильнее и говорила в пространство нечто абстрактное про горные аулы, мешки с деньгами и купленные дипломы. Абгарян ржал, как застоявшийся жеребец, и напоминал, что его род живет в Москве аж с начала восемнадцатого века.

— Может, и раньше жили, — скромно добавлял он, — только достоверных свидетельств не сохранилось.

Бурчакова фыркала, но дискуссию не продолжала. Сама она приехала в Москву из города Балей Читинской области и отчаянно этого стеснялась.

— …в том числе наркотическими и психотропными препаратами, а также алкоголем и его суррогатами, грибами и ядами растительного и животного происхождения и различными химическими веществами.

— А также ядами прижигающего действия, — добавил Абгарян.

— Это входит в понятие «различные химические вещества»! — огрызнулась Бурчакова.

Абгарян предпочел промолчать.

— Можно сказать, что к нам везут все, кроме суицидов, потому что психосоматики у нас нет, — сказала заведующая токсикореанимацией. — Наш центр является частью…

— Стареешь, Артур, — поддел Абгаряна Данилов. — Теряешь боевой задор.

— Настроение просто сегодня хорошее, — улыбнулся во все свои тридцать два зуба Абгарян, — связываться неохота. Ты мне потом поможешь кое-что из машины принести?

— Молоток, топор и пилу? — предположил Данилов, указывая глазами на Бурчакову.

В укоризненном взгляде Абгаряна читалось: «Ну и шуточки у вас, поручик!»

— Сейчас вы разделитесь на пары и получите по больному. Ознакомитесь, понаблюдаете и в конце дня сделаете мне краткий доклад. Как, что, согласны ли вы с обследованием и терапией, ваши предложения. И так будет каждый день. Я постараюсь, чтобы неделя, проведенная в токсикореанимации…

— …стала для нас незабываемой… — прошептал Абгарян.

— …дала вам как можно больше, ведь с отравлениями всем вам придется сталкиваться, где бы вы ни работали.

Будут какие вопросы — обращайтесь ко мне или к дежурному врачу Константину Дмитриевичу, вот, кстати, и он.

Легок на помине…

Абгаряну с Даниловым достался словоохотливый сантехник сорока семи лет, отравившийся коктейлем из водки и снотворных таблеток.

— Я слышал не раз, что народ запивает водярой таблетки, чтобы лучше забрало, но сам никогда не пробовал.

А тут пришел с работы, сунулся в холодильник — а там всего полбутылки. Шурин, скотина такая, заглянул пообедать и заодно водочки халявной тяпнул. А время позднее, а ночной магазин у нас за две остановки, а соседи, кто с понятием, все уже спят, а мне хорошенько добавить надо, ведь я устал как собака…

— А зачем вы двадцать таблеток выпили? — спросил Данилов. — И двух хватило бы…

— От жадности, — признался мужик. — Увлекся. Да и водки мало было. Чисто клювик смочить… ничо — полежал, отдохнул, выспался как человек, опять же — организм мой промыли как следует, нет худа без добра. А сегодня обещали в отделение перевести. Сказали — как только место освободится, так и того… а на той неделе можно и домой…

— Что за человек? — сразу по выходе из зала удивился Абгарян. — Старуху без таблеток оставил, врачам проблем подкинул, сам чуть не помер от остановки дыхания… И все из-за того, что не догадался дома лишнюю бутылку заначить… Ладно, давай, Вова, одну задачу решим. Условия такие: есть именинник, есть компания, есть море выпивки и немного закуски. Вопрос — где бы все это половчее организовать? В анестезиологии, как обычно, будет до ночи торчать наш руководитель. Там нам посидеть не дадут. Где тогда?

— Так у тебя сегодня день варенья? — наконец-то дошло до Данилова. — Чего ж ты молчал, партизан?