Эмиль Брагинский - Берегись автомобиля!

Но уклоняться от опасности было не в правилах Подберезовикова.

— Зовите их всех сразу! Как говорится, одним махом!

Потерпевшая тройка цугом вбежала в кабинет. Следователь встал из-за стола:

— Давайте знакомиться!

— Мы очень рады, что назначили именно вас, — поклонился ветеран, который ждал уже восемь месяцев.

— Мы…адеемся, что вы…авдаете…аше…оверие!

Максим посмотрел на Пеночкина и, скрыв улыбку, заверил:

— Я…уду…тараться!

Потерпевшие дружно сели, располагаясь для долгой беседы.

— У вас есть какие-нибудь новости? — поинтересовался Максим.

— Нет! — хором ответили потерпевшие.

— Я думаю, будет полезнее, — жестко отчеканил следователь, — если вы с утра станете приходить на работу к себе, а не ко мне. Когда вы понадобитесь, я вас вызову!

— …нятно, — Пеночкин поднялся первым. — До…иданья!

— До свиданья, — подхватил дуэт, и расстроенные потерпевшие гуськом потянулись к выходу. Таня плотно прикрыла за ними дверь, но в кабинет тотчас постучали.

— Войдите! — крикнул Максим.

Это вернулся Картузов:

— Ночью я позабыл вам сообщить деталь. Может, она поможет…

— Слушаю вас.

Филипп стыдливо покосился на Таню:

— У меня на левом заднем крыле гвоздем процарапано неприличное слово!

— Какое? — строго спросил следователь.

Прошла неделя. Человек, как известно, ко всему привыкает. Картузов привык к тому, что у него угнали машину. Больше того, это горестное происшествие по-своему украсило его жизнь. Он стал ощущать себя невинной жертвой произвола, и это возвысило его в собственных глазах. Он начал рассказывать на работе о событиях знаменательной ночи. Постепенно рассказ обрастал новыми деталями. Когда появилась сцена, в которой Картузов стрелял из ружья в преступника, но промахнулся, у слушателей сдали нервы, и они начали избегать страдальца. Тогда Картузов стал делиться своей бедой с людьми незнакомыми. За отсутствием машины, он ездил теперь на работу автобусом.

За шесть остановок можно было поведать эффектную историю со всеми подробностями. Кроме того, у Картузова появилась уважительная причина, чтобы ежедневно уходить со службы в прокуратуру. Запрет следователя не подействовал, и потерпевшие упрямо торчали в его коридоре.

Но Подберезовиков не мог сообщить ничего утешительного.

Прошла неделя…

Пассажирский лайнер ТУ-104 приближался к Москве.

— Наш самолет, следующий по маршруту Тбилиси — Москва, прилетает на Внуковский аэродром, — профессионально сияя от счастья, объявила стюардесса. — Пассажиров просят пристегнуться!

И пассажиры стали послушно пристегиваться, словно это поможет в случае катастрофы.

Худой человек с простодушным унылым лицом старательно привязал себя к креслу. Потом он достал из портфеля бухгалтерскую ведомость на выплату командировочных и в графе «фамилия» аккуратно вывел «Деточкин Ю. И.»

В рубрике «количество дней» он проставил цифру «7». Его сосед, пожилой южанин, повернул к нему бритую голову:

— Из командировки едешь?

— Да, домой, — застенчиво улыбнулся Деточкин, расписываясь в ведомости и скрепкой подкалывая к ней авиабилет.

Самолет крепко встряхнуло. Южанин болезненно поморщился — он плохо переносил полет.

— Вы читали в «Вечернем Тбилиси», — Деточкин счел долгом вежливости продолжить беседу, — при заходе на посадку разбился самолет Боинг-707?

— Слушай, не надо, — голос южанина дрогнул, — не люблю я этих разговоров!

— А я воспитываю себя так, кротко разъяснил Деточкин, — чтобы смотреть опасности прямо в глаза! Тем более от нас ничего не зависит, все в руках летчика. Вы застраховали свою жизнь?

— Слушай, зачем пугаешь? Зачем нервы мотаешь? — простонал попутчик, изнемогая от воздушной болезни.

— Страхование — прекрасная вещь, — вдохновенно продолжал Деточкин, вынимая из портфеля гербовую бумагу. — Вот ты гибнешь при катастрофе, а твоя семья получает денежную компенсацию!

Побледневший южанин ничего не ответил.

— Может быть, застрахуемся от несчастного случая? — предложил Деточкин. — Можно оформить здесь, пока мы еще в воздухе!

— Слушай, — догадался южанин, — ты страховой агент, что ли?

— Да. — младенческая улыбка осветила лицо Деточкина, и он похорошел.

— Я так скажу, дорогой, — сосед рассердился, — ты не страховой агент, ты, дорогой, хулиган! Коли мы разобьемся, кто ее найдет, эту бумагу? А если мы не разобьемся, я буду зря деньги платить!