Эиль Брагинский - Зигзаг удачи

Орешников не сводил взгляда с новой, лучшей в мире фотокамеры «Зенит-112», которую компрометировал ярлык с недоступной для Владимира Антоновича ценой. Эта камера была ежедневной мечтой молодого фотографа. Он был убежден, что, когда эта красавица камера окажется в его талантливых руках, он завоюет даже обложку «Огонька». Орешников устал снимать для паспортов, пропусков и сезонных билетов, он хотел снимать поток жизни для тонких журналов и толстых газет. Он хотел прославиться, и в этом нет ничего плохого.

Орешникова отвлекла от витрины расклейщица афиш, которая только что прилепила плакат:

«Впервые в нашем городе! 29 декабря состоится очередной тираж 3 % выигрышного займа. Граждане! Приобретайте облигации!»

Орешников еще не знал, что этот скромно оформленный плакат сыграет в его жизни немалую роль.

Он вздохнул и заспешил на службу.

Владимир Антонович вошел в помещение, снял пальто и остался в черном джемпере, в узких, но расклешенных в самом низу брюках. Затем он поправил перед зеркалом короткую челку, которую в свое время носили римские патриции, а сегодня носят ученики первого класса и модные литераторы, раздвинул портьеру и появился в фотопавильоне, где только его и не доставало.

В поисках выхода из планово-финансового тупика коллектив монолитно молчал. Орешников Мгновенно оценил обстановку.

— Друзья мои! — звонко сказал он. — Они не пойдут сейчас сниматься. Они заняты. Им не до нас. Они моются, стригутся, покупают елки, шампанское и мандарины. Их можно понять, а понять — значит простить. Именно поэтому мне пришел в голову маленький всенародный почин.

— Поделись своими мыслями, Володя! — оживился Полотенцев.

— Что делают в театре, когда нет пьес? — спросил Владимир Антонович.

— Не знаю… — отозвался лаборант Юра. — Наверное, ничего не делают…

— Ответ неверный! — сказал Орешников. — В подобных случаях артисты сами пишут пьесы… А что делают в вытрезвителе, когда не выполнен план?

— Сами надираются! — радостно догадался ретушер Петя, который это дело уважал.

— Умница! — одобрил его Орешников. — А что делают в родильном доме, когда не выполняют план?… Впрочем, это неудачный пример! — пресек оратор игру фантазии. — Раз нам некого снимать, будем снимать самих себя!

Вновь наступила тишина, а затем раздался смех. Смеялась фотограф Лидия Сергеевна, которая на правах красотки позволяла себе многое.

— Я считаю ваш смех, Лидия Сергеевна, — призвал ее к порядку Полотенцев, — оскорбительным! Владимир Антонович внес неплохое предложение, которое стоит обсудить.

Первой откликнулась на Почин председатель месткома Алевтина Васильевна, женщина молодая, энергичная, незамужняя и, к сожалению, внешне похожая на своего некрасивою папу. Всю нерастраченную женскую нежность Алевтина расходовала на общественную работу.

— Товарищи! — сказала она с пафосом. — Мы никого не будем агитировать и тем более принуждать. Все на добровольных началах. Нам представился очередной случай проявить сознательность. Каждый, как всегда, будет действовать но велению сердца и гражданского долга. Я, например, снимусь в трех ракурсах: в фас, в профиль и в полный рост. Запишите меня, Ира!

Лаборантка Ира, которая на всех совещаниях вела протокол, открыла фамилией Алевтины список добровольцев и выжидающе посмотрела на Юру. Пять месяцев назад они полюбили друг друга. Их роман протекал в темноте лаборатории, и в этот период «Твой портрет» выдавал немало брака.

— Мы с Ирой тоже щелкнемся, но в трех видах нам дорого! — вздохнул Юра.

— Вы что, беднее других? — кинулась в атаку Алевтина, которая только что распространялась про демократию.

— Войдем в их положение! — встрял в перепалку Орешников. — Люди копят на квартиру. Люди не могут построить семью, ведь на строительство счастья тоже нужны деньги!

Алевтина была непреклонна:

— Ира замуж хочет, а мы из-за этого план не должны выполнять?

— Ладно, — отступила Ира, — мы с Юрой сфотографируемся в трех ракурсах!

— Пусть мне кто-нибудь объяснит разницу между добровольным и принудительным, — подал реплику Орешников, но почему-то именно эти слова не привлекли внимания.

— Я приведу сниматься маму! — пообещал ретушер Петя.

— Прекрасная идея! — воодушевился директор. — Давайте тащите сюда родственников, детей, бабушек, дедушек, друзей — всех волочите, кого сумеете…

— Боюсь, что прогрессивка, которую мы получим, за выполнение плана, — желчно усмехнулась Лидия Сергеевна, — вряд ли окупит расходы по нашим снимкам.