Юрий Бурносов - Год Мудака

Фрязина прислали сюда вместе с Лагутиным в порядке наказания. Новичка-напарника Пашу не послали — он-то не виноват. Сказали, как вернется Фрязин, будет ему напарник, а пока пускай пиздует. А самих Фрязина с Лагутиным перевели из патруля «А» в патруль «В» — не «бе», а «ве», латиницу в органах не приветствовали. То есть в обычный уличный. В дождь и слякоть.

Сложностей не предвиделось — негры народ понятливый, скромный, особенно по первому времени. В толпе уже сновали предприимчивые граждане, предлагали неграм шапки-ушанки, валенки, рукавицы, стращая грядущими холодами. Негры пугались и покупали, порой по бедности вскладчину — шапку или валенок на пятерых-шестерых, чтобы греться по очереди.

Подошел солидный милицейский сержант, поздоровался.

— Там по вашей линии, — сказал он, кивая на стеклянную дверь поста. — Мудак.

— Чего сотворил? — спросил Лагутин.

— В негра покрасился. Хотел, сволочь, прибиться.

— Сейчас я ему прибьюсь, — пообещал Лагутин. Сильно он был злой за то, что так прокололись. Могло и хуже выйти, чего уж. Кто знал, что Морозов — мудак не простой, а специальный. Давно уже ходили слухи, что есть такие, но Фрязин раньше не видел. А теперь вот посмотрел. Еще больше их, козлов, возненавидел.

В отделении сидели двое цыган с мешком и в сторонке мудак. В ватнике, как у негров, в шортах, морда помазана не то гуталином, не то сажей. История не новая, мудаки часто пытались к неграм затесаться, у них и кормежка, и условия, и по еблищу не так часто схлопочешь. Каждый раз одного-двух вылавливали.

— Даже по-ихнему говорить обучен, падла, — беззлобно сказал сержант, окуная чайный пакетик в стакан. — Говори, где научился?!

— Я в институте стран Азии и Африки работал, доцентом, — промямлил съежившийся мудак, с вожделением глядя на дымящийся чай. Небось года два уже не пил, если только в мусорке находил пакетики старые, да с тампаксом их не перепутал…

— Доцентом? Вот понавыдумывают, бляди, — процедил Лагутин.

— В машину его, и повезем, — сказал Фрязин.

— Может, чайку? — назвался угощением сержант. — Я бы и ему налил…

— Этому? Переводить только. Цыганам лучше дай.

Сержант и в самом деле дал цыганам чаю, которым они тут же начали хлюпать, а мудак остался без нихуя.

— Ну вот что вам, мудакам, надо? — спросил сержант, откидываясь поудобнее на спинку стула. — Живете, жрете, серете, чего еще надо? Икры, может? Или пива?

Мудак молчал, боязливо глядя из угла.

— Чего молчишь? — не отставал сержант. — Эй, цыган! Ромалэ! Ляпни его ногой.

Цыган осторожно поставил стакан с чаем, подошел и пнул мудака. Тот заскулил.

— Ишь, блядища! Не нравится! — удовлетворенно сказал сержант. — Отвечать надо потому что! Чего вам не сидится, а?

— Нам сидится, — пискнул мудак.

— Чего вам неймется?

— Нам ймется…

— Вы его куда? — спросил сержант.

— Да отвезем в отделение, там разберутся. Работать сильно хотел, отправим работать. В Марьиной Роще как раз котлован роют, памятник Мэру ставить…

— А что там, рыть некому?

— Я не говорил рыть. Рыть нормальные люди будут. А этого придумают куда… хоть под фундамент, ха-ха-ха! — Лагутин заржал, а мудак еще больше забился под батарею. Сержант это заметил и вознегодовал:

— Вот блядища, потеплее где лезет! Привыкли! Ну-ка, ромалэ, выкинь его оттуда, а сам погрейся.

Что цыган тут же исполнил.

Фрязину было интересно, за что взяли цыган.

— За что цыган-то взяли? — спросил он.

— А вон, глянь в мешке, — лениво сказал сержант.

Мешок был доверху наполнен матрешками в виде Сами-Знаете-Кого.

— И что? — не понял Лагутин.

— Как — что? Внимательней смотри.

— Не вижу, — признался Лагутин, повертев Сами-Знаете-Кого и посмотрев даже ему в зад.

— Черты лица. Какие? Се-мит-ски-е! — видимо, сержант повторял слово из инструкции.

— Да какие ж семитские, если он вовсе белобрысый…

— А нос? На нос посмотри. Типично жидовский нос. А нельзя, чтобы у… в общем, обосрались цыганы с матрешками. Жидовских наделали.

Фрязин посмотрел, жидовского носа тоже не увидел, но спорить с сержантом не стал. Захотел человек забрать цыган — ну и забрал, отчего их не забрать. Что еще с ними делать. Цыган Фрязин и сам не любил. Как и пидоров, но вслух не говорил никому.

— А что чукчи, опять рельсы взорвали? — спросил Лагутин.

— Опять. День строим, день они взрывают. Если бы американцы, суки, не помогали, мы бы этих чукч одним ударом! Как лягуху. А те им танки, вертолеты…

— Американцы, блядь, дождутся! — пригрозил Лагутин.