Виталий Люлин - Когда усталая подлодка...

— Есть второй!

Далее порядок докладов меняется, и начинают докладывать кормовые отсеки:

— Есть десятый!

— В девятом отсеке первая боевая смена на вахту заступила. В работе… (перечисление работающих механизмов). Есть замечание. Не работает механизм физиологической разгрузки экипажа. На вахте отсутствует вахтенный Белов, — докладывает девятый отсек.

— Есть девятый! Сейчас разыщем Белова. О его прибытии в отсек и заступлении на вахту доложить в центральный, — механик щелкает следующим тумблером.

— Есть восьмой!

………………………..

— Есть четвертый! — механик закончил прием докладов и вперивает суровый взгляд на Белова.

Тот, в позе испуганного тушканчика, таращит непонимающие глаза.

— В чем дело, товарищ Белов? Почему вы здесь, а не на вахте в девятом?! — механик — сама суровость.

— Какой бардак! — подливает масло в огонь вахтенный офицер.

— Ды-ы-к, тащ… я вроде бы не расписан на вахты, — начинает лепетать Белов, но его прерывает боцман.

— Это не его вина, а моя. Не во всем проинструктировал Белова. Я ему сейчас объясню. Подойдите ко мне.

Белов подходит к боцману.

— Тебе как, понравилась наша эрзац… в общем, механизм физиологической разгрузки? Да? Вот видишь, а ты мне в первый раз не поверил. Ну, а как ты думаешь, чем достигается реальный, правдивый эффект механизма? Не знаешь? Вот теперь будешь знать. На одной вахте сходишь в закуток, спустишь пары, так сказать, физиологически разгрузишься. А на другой вахте, будь любезен, помоги и товарищу разгрузиться, — поясняет боцман по секрету всему свету.

— Как это?

— А так! Любишь кататься — люби и саночки возить. Место вахтенного на механизме физиологической разгрузки — девятый отсек, но с другой стороны тонюсенькой переборочки известного тебе закуточка. Форма одежды — без штанов, и уперев зад в обозначенный на переборке ложемент. Понял? Я заметил, что ты явился в девятый подмытым. Так что можешь отправляться на вахту, не мешкая, — суровеет боцман.

Вахта отсека молча и насупленно разглядывает корреспондента.

— Так надо же было… — пытается возникнуть Белов.

— Надо или не надо, но уже было. У нас по этой части порядок суровый. Сам погибай, а товарищей выручай. Так что, дуй на вахту, — главный рулевой уже в открытую демонстрировал неумолимость и суровость.

Демократический централизм в эпоху соцреализма.

«Вот тебе и правдивость! Что же я об этом напишу?» — уныло подумал Белов, но покорно пошлепал к кормовой переборке отсека.

Когда кремальера люка пошла вверх, гомерический хохот прокатился по центральному. Оседлав комингс люка, Белов окинул непонимающим взглядом хохочущий отсек и продолжил свой путь.

Все. Наш рпк СН свое отходил. Почему? Хотели бы и мы об этом знать. Для шестнадцатилетнего возраста вроде бы рановато отправляться на резку. Так решили на «верху». На Большом Козловском, в Главном Штабе ВМФ. А может, и еще выше. Им виднее. И прислали соответствующую директиву: «… оружие выгрузить. Переход на судоверфь совершить в надводном положении, в строго оговоренные сроки … и т.д.» Это чтобы американские фотоспутники засняли «на память» этот самый рпк СН, идущий превращаться в иголки. Нам сейчас не нужны рпк СНы. Нам сейчас нужны иголки. Очень много иголок. Чтобы чинить штаны на драной ррреволюционной жопе. Очень мудрое и дальновидное решение.

Быстренько выгрузили оружие. Быстренько сняли все возможное и невозможное. Стырили даже необходимое для обеспечения безопасности перехода. Еще быстрее перешерстили экипаж по-принципу: на тебе, Боже, что нам не гоже! Еще раз перешерстили и … урезали. Хватит и двух смен на переход. Сменили командира. Пусть туда идет тот, кто давно устарел и мышей не ловит, или тот, кто случайно оказался в командирском кресле. Как говорится, от греха подальше. В общем, очень быстренько из могучего ракетоносца сделали, ну очень опасную лохань. Доложили о готовности к переходу. Получили закодированный приказ, некогда любимый неким российским императором: К.Е.М. (к такой-то матери).

Такой короткой резолюцией император ссылал проштрафившихся подданных в северную глухомань где, впоследствии, образовался городишко Кемь. В Кольском заливе радостно отрапортовали на Большой Козловский:

— Есть!

И отпихнули бывший рпк СН, а теперь лохань, от причала. Не забыв посадить на него «дядьку» — замкомдива. Уж так повелось на флоте, что на борту, как правило, всегда есть «дядька» — замкомдив или кто еще, с функциями дядьки-наставника. Чтобы он так думал. Но главное, с функцией «козла отпущения». Это само собой подразумевалось. Для спокойствия других козлов. Больших. Мало ли что произойдет с этой лоханью на переходе. Чтоб было с кого спросить. В экипаже-то публика — палец в рот не клади! Спрашивать с них, чтобы то ни было, давно было бесполезно.