Виталий Люлин - Когда усталая подлодка...

На исходе Полярного дня этого же года Роберт С…в отбыл на командирские классы. Заслужил!

P. S. На флоте имеет хождение присказка: Не можешь работать — иди командовать. Обмишулился с командованием — иди учить. Если хреновый из тебя получается учитель — в самый раз определяться в инспектора.

Робертино умудрится стать командиром ракетного подводного крейсера стратегического назначения (рпк СН) с дивным названием «Ленинец». Что-то на нем «зачинял». Поскольку он не знал и не стремился узнать хоть что-то из области управления этим подводным крейсерюгой, то через пару лет он был назначен… Куда бы вы думали? Правильно. В училище. Обучать и ковать молодые кадры флота. В инспектора не пробился не по недостатку «талантов». Союз развалился. А вместе с ним и флот. Нечего стало инспектировать.

Праздники бывают разные: государственные, церковные, семейные, личные… В стране утвержденного атеизма церковные праздники общими не признавались и были отнесены в разряд личных и… запретных. Запретный плод всегда сладок. Отмечались церковные праздники кулуарно, но добротно. И очень даже часто — с хреновыми последствиями. Атеизм, особенно у вояки, должен быть воинственным, а не ущербным. Понимать надо! Общегосударственные праздники для тех же вояк — это усиление боевой готовности. Как свадьба для лошади — весь в позументах, а задница в мыле. Еще точнее — на чужом пиру твое похмелье. Вояки обожают праздники личные. Оттягиваются на них по полной программе. Иногда до парткомиссии. Очень чтят праздники профессиональные. На уровне личных. Отмечают их ежемесячно. Как получка, так, скажем, и день Подводника. Майский «День Подводника» отметить широко и по широте (в градусах) — сам Бог велел! Уж очень замечательные события сконцентрировались в один букет: окончание зимнего периода Б и ПП (боевой и политической подготовки); инспекция — без дралова и порева; Полярный день, заглянувший в окна; канун летнего периода Б и ПП; и, наконец, сама получка. Согласно судовой роли, то бишь, по ранжиру, по весу и по жиру, зашхерились по закуткам казармы и стали «отмечать». Для затравки провели апробацию водчонки, коньяка-маньяка, под один и тот же, но вдохновенный тост штурмана «С-…»:

Не пьянства ради, а пользы для,

Не через день, а каждый день,

Не по чарочке, а по стопочке,

Во славу Божию… Аминь!

Интеллигентную «казенку» (водка, коньяк) полирнули живительной влагой. Шилом. Корабельным спиртом, разведенным по широте места употребления (69 град 15 мин). Сразу захорошело.

— Вот теперь можно шлепать к родному причалу! — дал отмашку на завершение праздника тот же штурман. Заматерелый каплей. «Вечный штурман», как он всем представлялся. А был он представителем мудрого племени, но вечно притесняемого. Отчаянный оптимист. Частенько заявлял:

— Штурман — это не только моя профессия, но и, можно сказать, фамилия. Менять их я не собираюсь…

В партию его вежливо не приглашали, а он в нее и не рвался. И на это у него было свое пояснение:

— Похмелье — само по себе не в радость, а если оно не стопкой локализуется, а парткомиссией, то это уже геноцид. Мне его и дома хватает…

Росточка он был, что ни на есть подводного. Без бицепсов в положенных местах, но с множеством извилин под черепной коробкой. Про таких говорят: ума — палата! Особые приметы: пилотка, венчающая лысоватый череп. Под ней — плутоватая рожица Вини-Пуха, вещающая мультфильмовским голосом Леонова. Ниже — флотская канадка (кожаная куртка), из которой торчат ноги в сапогах. В этой фигурке, как в «эсочке», всего было напихано на полную автономность: ума, юмора, стойкости и… непотопляемости. Где-то в нем располагались и цистерны главного балласта, обеспечивающие его запас плавучести. До состояния «кувалды» он себя не доводил, ограничиваясь «позиционным» положением. По праздникам. В промежутках — ежедневно остопаривался.

— Жизнь — это борьба! Борюсь за независимость от домашнего геноцида проверенным способом — стопарем. После него мне и сам черт не брат! И с Машкой легче разговаривать… — бормотал он, поощряя себя вечером стопкой шила. И шел домой.

Поскольку шильное довольствие «эсочки» было столь мизерным, что его хватало не более, чем на один «День Подводника», то приходилось подключать тактический резерв — заначку. Заначка — это эпохальное изобретение советского главы семьи, страждущего независимости и суверенитета. Семья, как основная ячейка советского общества, во все серые будни бытия выкраивала крохи от зарплаты и ныкала их на книжке Сбербанка или просто в банке, на кухне. Как стратегический резерв на черный день. Глава семьи, полководец, упреждая жену, отщипывал от получки свою толику тугриков, на свой тактический резерв. Прятал его от разведки супротивной стороны (жены) так, что порой и сам найти не мог. В зависимости от пристрастий «полководца», получка и заначка иногда выступали в одной весовой категории.