Виталий Люлин - Когда усталая подлодка...

«Вперед! Заре навстречу!

Товарищи, в борьбе

Локтями и кульками

Проложим путь себе!»

Шлепают к магазину «Заря». Затаривают кульки по пристрастиям. Кто чешским пивом, но большинство — «Солнцедаром». Рассаживаются на длиннющей трубе теплоцентрали, как ласточки на проводе, и начинают неспешные разговоры про заводской план и укрепление обороноспособности страны.

Кульки объемистые, задушевность безмерная. Одолев содержимое кульков, растекаются-расползаются по жилому микрорайону. В теплое время года иные прямо под трубой и почивать изволят.

Некоторые, из наиболее сознательных, могут, передохнув под трубой теплоцентрали, броситься на амбразуру третьей смены. С этой говорливой и бесшабашной публикой надо было держать ухо востро. Модернизация со скрипом, но продвигалась. После ночного бдения в прочном корпусе прошвырнусь на отдых, с заходом в «Беломорочку», да и снова креплю боеготовность. Каторга весьма способствует перевоспитанию. К завершению ремонта командир и замполит подписали «Акт» о восстановлении меня в правах беспорочного коммуниста и старшего лейтенанта. Стал я старлеем второго срока носки. Залатал дырки на погонах, а вот обмыть это дело не успел. Выпихнули нас с фабрики.

На флот ушли с чистой совестью.

А вот как я дорос до командира — рассказ особый.

Ура-губа. Апрель на исходе. На пороге окончание зимнего периода обучения и начало Полярного дня. Морозы и снегопады слабеют под ласками мурлыки-весны. Журчат ручьи, обнажая зимние накопления всякой дряни на территории бригады подводных лодок. Вместе с ясными солнечными днями вот-вот нагрянет хмурая инспекция штаба флота с проверкой бригады. Комбриг всем своим хребтом чувствовал, что пришедшая весна и теплынь разлагающе действуют на подчиненные ему морские души.

«Надо взбодрить народ, иначе оборзеет» — решил он.

Объехав с командиром бербазы все «хозяйство», осмотрелся, да и слегка вздул оного:

— Доложи-ка мне, милок, чем же ты два месяца занимался, пока мы торчали в завесах? По бабам шлялся? А база зарастала дерьмом? Не гневи меня и не понуждай к тому, чтобы я причесал тебя по полной программе. Три дня ударно-коммунистического труда, и база должна сиять, как весенняя сосулька! Как леденец! Понял?…

— Трудновато будет слепить из дерьма конфетку, но мы постараемся… — бурчит командир базы.

— Да уж, расстарайся… Подводнички помогут.

Вернулся в штаб, на свой береговой КП. Спустил «пары» на штабных офицеров. Выслушал рекомендации своих замов (начштаба, начпо и офицера ОУС), больших знатоков берегового обустройства войск, да и собрал командиров «эсочек». Встрепенуть и нацелить.

— «Зима прошла, настало лето. Спасибо партии за это» — так говорит наш начпо, а вот мне благодарить отцов-командиров пока не за что. Сходит снег и отовсюду вылезает бардак, показывая нам замусоленный кукиш. Только что гондоны не валяются по всей территории бригады, как в жилом городке. Глаза бы мои не глядели! А как перемещаются экипажи от казарм к своим лодкам у причалов? Табуны пленных или рабов, гонимых на галеры! Только строевая подготовка и неустанная работа на объектах способны бестолковку моряка удержать на истинном курсе. Я вставлю всем в башку по прибору Обри (прибор Обри — гироскоп, обеспечивающий ход торпеды на цель), или моржовую кость куда надо. Но образцовый порядок будет! Отныне, с восхода и до захода Солнца — вылизывать объекты, как леденец. С удовольствием и не переставая. Переходы на лодку и обратно совершать по-экипажно, строго по распорядку и под барабан. Одиночек комендант будет отлавливать и расстр… сажать в кутузку. У кого есть ко мне вопросы? — иерихонским басом пропел свою установку комбриг.

Для краткости изложения заковыристые обороты сознательно опущены. Не вытерпит бумага. Комбриг был родом из мест, где российские археологи сделали (откопали) открытие ХХI века. Эпохальное. Мат-то ведь наш! Славянский!!! А не каких-то там татаро-монголов.

И статью комбриг отличался славянско-богатырской. С трудом и мылом протискивался в рубочный люк (650 мм) подлодки. Казалось, мог таскать пару штук своих бригадных «эсок» у себя подмышками. Был счастлив, когда со всей своей бригадой уматывал на пару месяцев в какую-нибудь завесу, стращать супостата. Берег не любил. Он доводил его до белого каления. И недели не прошло, как вернулись из очередной завесы, а берег уже душит моряков своими заботами. Вот он и взбеленился. Командиры, обожая своего комбрига, улыбались и молча созерцали всплеск его эмоций.