Виталий Люлин - Когда усталая подлодка...

Бег по корпусам в поисках выхода из финансового краха с помощью собратьев по рпк только усугублял фиолетовость бытия. Подсовывая пальцы под изящный офицерский погон (хранитель заначки), собратья не торопились по-братски поделиться финансами.

Хихикая по поводу наглой выходки штурмана, советовали то же самое, что и он: живи по средствам… А какие у меня остались средства?! Мыши, и те убежали бы из моих карманов. Не буду врать, что мне вообще ничего не давали или потчевали рублем, как гнусный штурман. Иной отвалит две-три красненькие, все остальное запихивает назад под погон, приговаривая:

— Извини, брат, больше пока не могу. Весь отпуск еще впереди…

Жмот. Пока?!! Можно подумать, что потом, позже, у него будет больше… Но что поделаешь? Брал десятки и скакал дальше. В поисках другого собрата. Только славный Гиви, раскрасил мою рожу подобием улыбки, пусть и фиолетовой.

— Дам тебе пока зелененькую… — и дал мне два лиловых четвертака. Это уже было кое-что. Но все равно, мизер. Больше никого из собратьев в этот вечер изловить не удалось. Кошмар какой-то!

День догорал фиолетовым закатом. Ночевал в кабинете лечащего врача. Ночь была фиолетово мрачной и темной. Все было фиолетово противным! Хотелось рвать и метать и кому-то бить морду. Лучше бы штурману. Ночью созрел до мысли — купить билет на самолет по маршруту: ЮБК — ЗПК. Утром озвучил свое решение собратьям:

— Если еще один день не придет нормальный перевод, улечу на Север. Забью палками или утоплю у причала штурмана, а сам буду дрыхнуть в каюте. До следующего отпуска…

— Очень горачий ты человэк! Потэрпи!… — увещевал меня Гиви.

В конце дня почтовые Сары сами позвонили в мое отделение и пригласили на рандеву. Хихикая, вручили второй бланк телеграфного перевода с пятистами тугриков и текстом: «Получай, ненасытный!»

Пришлось купать Сар в шампанском и рассказывать им о проделках штурмана. Шутник нашелся!

Вернулся из отпуска и сразу штурмана за шкварник:

— Штурман! За твой рубль с поцелуем тебя бы надо убить самым изощренным способом… Но я добрый! Живи пока…

После отпуска я был великодушен до неприличия. В мыслях только одна забота — как бы это укрепить боеготовность родного рпк?

Отпуск — это полярный день в душе подводника. Проводить его надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно пропитые деньги. Мне это удалось. Мое уникальное общение с кавказским джигитом было отнесено в разряд дорожной байки и никак не отразилось на моем «облико морале». Какой-то доброхот приволок эту информацию замполиту. Но и его чуткое ухо восприняло это событие, как анекдот, безо всякой аполитичности.

Оставалось продержаться два-три месяца, и можно будет писать заявку на снятие «строгача без занесения». После этого, глядишь, и дырку на погоне залатают старлейской звездочкой. Отдохновением был сыт по горло. Как конь, стреножен долгами. Если отдавать всю зарплату до копейки, за тройку месяцев можно их погасить. В базе — сухой закон. В военторге, при всех прочих дефицитах, имелась напряженка и с девками. Умилил помощника своим предложением вновь включится в режим «через день на ремень». Все способствовало тому, чтобы ничем не запятнать свою трудную биографию. Ни-ка-ких соблазнов! Жила бы страна родная, и нету других забот. Хлебай ложкой счастье укрепления боеготовности родного корабля. Пару недель похлебал. И тут вводная. Сбегать крейсеру в Белое море. На судоверфь.

После трагедии на «К-19» инженерно-конструкторская мысль родила систему аварийной проливки (расхолаживания) реактора. Сделать ее можно было только в условиях «альма-матери» атомохода. Во внеплановом порядке и срочно. И ввиду исключительной озабоченности безопасной эксплуатацией атомных самоваров подводничками. Вот и погнали нас туда. Воспринял переход без восторга.

Северодвинск — это город аборигенов и контрагентов. Первых — одна треть. Они собирают-сваривают корпуса подлодок. Вторые — запихивают в них требуху оборудования. Их две трети. Обретаются там в режиме возобновляемых командировок со всей необъятной страны. Но все — и те, и другие, монолитны и единодушны до ужаса. Круглосуточно решают две задачи: героического преодоления похмелья на фоне ударного выполнения и перевыполнения производственного плана, и полнокровного отдохновения после трудовой вахты. На волнах алкогольного изобилия. Речки алкоголя вскрываются с семнадцати часов и плещутся до двадцати четырех. Мантулят судостроители по две смены. Семь часов на судоверфи и семь — вне ее.