Михаил Дайнека - Супермены в белых халатах, или Лучшие медицинские байки

Видя, что Элеанор нервничает, пытаюсь немного успокоить ее непринужденной беседой, параллельно выясняя нужную мне клиническую информацию. Двадцать девять лет, работает пресс-секретарем в крупной компании, мечтала о карьере актрисы, но вовремя одумалась… Так вот, говорю, не случаются ли у вас, Элеанор, флоутерс? Элеанор почему-то смутилась и спросила, как ЭТО связано с преэклампсией. Объясняю про сетчатку, артериальное давление и отек. Элеанор смотрит с недоверием и иронией.

– Доктор, вы уверены, что вам необходима эта информация?

Не совсем понимая причины смущения и иронии пациентки, продолжаю спрашивать про флоутерс – так видите вы флоутерс или не видите?

– Вижу! – наконец с усмешкой признается Элеанор. – Но в большинстве случаев это не мои, а моего бойфренда!

Тут я совсем потерял смысловую нить…

– Вы видите флоутерс своего бойфренда???!!!

– Да, и, честно говоря, это не очень романтично, вы не находите?

В полной растерянности я посмотрел на Элеанор, пытаясь понять, шутит она или это начальные проявления энцефалопатии… [25]Элеанор выглядела абсолютно адекватно. У нас, похоже, возникло взаимное чувство, что консультация зашла в тупик. Обстановку несколько разрядила акушерка Лиз, которая сообщила, что анализы крови и мочи в норме, и преэклампсии у Элеанор, скорее всего, нет.

Закончив обследование, я попрощался с Элеанор и попросил ее обратиться к врачу, если она почувствует себя плохо. Перед уходом она еще раз выразительно и странно посмотрела на меня и, подняв слегка правую бровь, сказала: «Бай-бай, док».

В душе остался осадок. Не то чтобы неприятный, но странный. То ли я что-то недопонял, то ли она…

Акушерка Лиз пила чай и заполняла чью-то историю родов. Я сел с ней рядом за стол.

– Liz, can I ask you something? Do you see floaters now and again? [26]

– Do you mean the little transparent thingies which sometimes fly by in your eyes or those hard to flush unsinkable pieces of shit in the toilet after you’ve been to Chinese restaurant on a Friday night? [27]

Сердце мое оборвалось.

Нам в этот раз, похоже, просто так не уйти, в этот раз, похоже, плотно прижало. Похоже, что это та самая «плацента перкрета» – детское место, проросшее в тело матки, которой нас пугали учебники. Льет и льет, зараза. Мы уже на восьмом пакете крови, а она все льет и льет. Мы льем, и она льет. Мы ей в вену, она из артерий. Круговорот кровяной колбасы в природе.

Я уже сорок минут сижу с рукой по локоть в тетеньке, сжимая матку изнутри и снаружи. У меня по животу из тетеньки течет чистая донорская кровь, своей у нее уже не осталось. Хирургический костюм промок, мои трусы в горошек тоже, похоже, насквозь. «Интимиссимо», блин.

Я просто сижу и сжимаю матку. Фаза отрывистых команд, напоминающих торпедную атаку на подводной лодке, уже прошла: синтометрин, карбопрост, мизопростол, гелофузин, кровь, плазма, фактор восемь, бакри баллон, гематологическая бригада, готовить к чревосечению, все на помощь, все на помощь, все на помощь, ебись оно все конем…

Мы готовимся к чревосечению, а я сижу и сжимаю матку, чтоб ее. Рука устала, болит. Если руку отпустить, так, для разнообразия, – сразу же опять зальет. Опять пульс за сто шестьдесят, давление в ноль, фибрилляция желудочков и асистолия. А асистолия – это неприятно и скучно. Поэтому решительно держу тетеньку за матку, а смерть за яйца.

Жду, пока Франческа, операционная сестра, развернет мне самый чистый в Лондоне набор для экстирпации матки.

– Готово.

– А нож наточила?

– Мистер Цепов, я готова к чревосечению.

Нет, ну где у людей чувство юмора, а?

– Рейчел, сядь на мое место и сжимай матку изо всех сил! А я пошел мыться на чревосечение, пока меня Фран не прожгла глазами насквозь.

Мэттью, анестезиолог, суетится вокруг своего наркозного аппарата, как кухарка вокруг плиты с обедом для лесорубов.

– Мэтт, мы начинаем, о’кей? Через полчасика закажи пиццу, пока везут, мы управимся, наверное.

– Дэннис, ты самоуверенный павлин. Работай давай, у меня пропофола осталось последнее ведро.

Разрез. Апоневроз, брюшина. Вот она, большая синяя матка. Сука. Орган, сорок минут назад подаривший одну жизнь, а сейчас готовящийся забрать другую… Так, стоп бредить и разговаривать с матками, пора работать. Развели тут, понимаешь, мясокомбинат, твою мать.

– Зажим Роджерса! Еще один! Ножницы Мейо, пожалуйста. Сушить. – Блядь! А это что такое? – Зажим! Отсос! Зажим! Шить! Тампон. Ножницы. Отсос! Сушим!

Черт, заливает, ничего не видно. Ну что за день такой…

– Дженни, душа моя, пойдите, пожалуйста, в клинику мистера Донахью и передайте ему буквально следующее: «Мистер Донахью, мистер Цепов восхищается вашей работой и шлет вам свои комплименты».