Михаил Берсенев - Клептоман

Семен достаточно быстро набросал на холсте натюрморт из цветов, вазы и фруктов.

Женщины и двое детей интересовались процессом создания картины, а мужчины в это время потягивали пиво на веранде.

Калинин с веранды дома наблюдал за двором. Он видел сидящего на складном маленьком стульчике молодого художника Семена Логинова, видел, что тот рисует, и подметил интерес, который проявляли женщины и дети к творению парня. Когда Логинов окончил свою работу, снял ее с мольберта и представил ее на более близкое рассмотрение зрителям, Станислав тоже захотел взглянуть на плод творчества Семена. Петербуржец неспешно направился к группе почитателей таланта молодого художника и, когда подошел вплотную, попросил Логинова:

— Вы позволите мне взглянуть на вашу работу, молодой человек?

Недавний еще «оборотень по заданию редакции» кивнул головой и передал бизнесмену натюрморт. Калинин, поправив очки на носу, внимательно рассмотрел работу. Спустя пару минут мужчина констатировал про себя: «Здорово! Просто здорово! Такая сочность, такая живость изображения! Плюс легкий налет старинной школы рисования! Так и хочется поднести нарисованные цветы на холсте к лицу и понюхать. Такое ощущение, что парню удалось передать даже запах свежесрезанного букета!»

— Молодой человек, — обратился Калинин к автору натюрморта. — А могу ли я попросить вас нарисовать мой портрет? То есть, не цветы и фрукты на подставке, что получились у вас просто удивительными, а мое конкретное лицо? Ой, извините, я забыл о вашей неожиданной немоте.

Логинов взял в руку карандаш, достал из нагрудного кармана блокнот, вырвал листок и начертал ответ, который передал Станиславу. Калинин взял сообщение, ознакомился с ним и кивнул головой.

Светлана Стриж торопливо вышагивала в кабинете Куравлева, разминая пальцы рук. В ее суетливости, нервозном поведении, чувствовалась определенная неуверенность. В двух креслах сидели Оптимистов и Куравлев, итальянец Массимо расположился у окна на тумбочке, а его соотечественник Микеле за компьютером стучал по клавиатуре с итальянским шрифтом, которую всегда возил с собой. Яркий солнечный свет второй половины дня рассекал воздух помещения игривыми лучиками. Михаил расстегнул ворот рубашки с коротким рукавом, выложил на стол пачку сигарет и зажигалку.

— А это зачем? — поинтересовалась девушка и указала на пачку.

— Как же! Как же! — проявил знание дела газетчик. — Это же атрибуты табакокурения! Я где-то читал, что при внушении отвращения к чему-либо, очень важно внушить отвращение не только к процессу, вкусу, запаху, но и к атрибутам этой зависимости! Наркоман должен выбросить все шприцы и жгуты, обжора перебить огромные тарелки, человек пьющий избавляется от рюмок…

— Послушайте, Михаил, я не гипнотизер, и не умею делать внушения. И я не знаю, как можно использовать эти ваши атрибуты в борьбе с вашей привычкой! И вообще! — Стриж повысила голос. — Я не могу что-либо сделать в такой обстановке! Такое впечатление, что группа мужчин собралась посмотреть стриптиз в исполнении девушки! Извините!

Молодая целительница потупилась, а итальянец, что печатал на клавиатуре, с интересом воскликнул по-русски:

— Сеньорита! Ваш стриптиз я готов смотреть полное время!

— Хэй! Хэй! — осекли горячего итальянца его соотечественник и русские мужчины.

— Хочешь стриптиза — иди в бар! — добавил Куравлев.

— Извините! Я не хотел вас обидеть!- виновато сообщил любитель стриптиза.

Мужики разом замолчали. Оптимистов спросил:

— Светлана! Скажите, что вам мешает и, что вам нужно для успешного проведения сеанса? Мы постараемся сделать все необходимое!

— Вот, что, мужчины! Во-первых, хватит стучать по кнопкам! — почти рявкнула она на итальянца за монитором. — Меня это нервирует!

Микеле тут же прекратил свое блуждание по всемирной сети.

— Во-вторых, Массимо, слезьте с тумбочки, и сядьте вы все спокойно в своих креслах!

— Светланочка! Но нам же всем очень интересно, честно! — мягко и по-детски заканючил Куравлев. — Не выгоняй нас!

— Тогда сидите и не мешайте мне! — потребовала молодая особа. — Чтобы я ни звука не слышала от вас, зрителей!

Куравлев и оба иностранца тут же согласно закивали головами. Девушка немного подумала и добавила, повернувшись к Оптимистову:

— Да и вы тоже, Михаил, пожалуйста, помалкивайте до, во время и после сеанса!