Егор Лосев: Жил был нож.

И точно. Приползает Треугольничиха, полуживая.

– Хозяин, – рассказывает, – РКой поехал, Гулливера купил. Не нож, а сабля. Странный какой-то, дырявый весь.

Ну, пауки обрадовались:

– В лезвии, – спрашивают, – дырки?

А Треугольничиха отмахивается:

– Не спрашивайте, – мол, – везде у него дырки и в лезвии, и в рукояти. Пока его точила, чуть бруски не переломала.

Тут супер-пупер-тактический ножик вскочил и говорит:

– Это земляк мой, сами знаете кто сделал, точно. Шпень даю!

Но, народ его засмеял.

Сидим, вообщем, ждем. От нетерпения фиксаторами пощелкиваем. Наконец слышим, идет. Ну, открывается ящик и заходит… такой громила, ржа меня побери. Башкой потолок задевает. А дырок в нем: в лезвии штуки четыре, в рукояти еще три, чудовище, а не нож. Тут Беньчики у него бабочку на лезвии разглядели, обрадовались! Вот так всегда, заговор просто какой-то, масонский. Имечко у него тоже, оказалось, будь здоров. Кирбиш его звали. Он, как по ящику нашему прошелся, я думал, пол провалится. Познакомился со всеми и в Беньчиковский угол ушел тусоваться. С тех пор, Хозяин в него просто влюбился, стали мы вместе с Кирбишем на работу ездить.

Хозяин Кирбиша никому не показывал, так, иногда достанет под столом, поиграет и снова в карман, чтоб народ не пугать, уж больно здоровый. Один раз уборщится его увидела, чуть в обморок не хлопнулась. Лежим, бывало в кармане, треплемся о том, о сем. И тут, гляжу я у этого Кирбиша на бабочке, маааленькими такими буковками написано USA. Я ему говорю, чего это, ваши еврейские ножи, в Америке делают. А он на меня всеми своими дырками вылупился:

– Ты че, – говорит, – совсем с бруска съехал? Беньчи – чисто американские ножи.

У меня, аж лайнер отвис от удивления.

– А имя, – спрашиваю, – это ж сокращенно Беня, нет?

– Беньч, – говорит, – это не имя, а фамилия.

Вот. И тут евреи отмазались.

Однажды Хозяин в хорошем настроении встал. Все песни мурлыкал, потом распихал нас по карманам, и пропел: Клинок подкрался не заметно, хоть виден был из далека…

Так, поехали мы на этот самый Клинок.

Притащились в какой-то павильон, а внутри… Столы, стенды, стеллажи, и везде ножи-братья… и сестры. Про баб отдельный разговор. Прохаживались там всякие, и дамасски и булатки, с такими причесонами на лезвиях, с такими маникюрами на рукоятках. Мотоциклист чуть из кармана не выпал, я от возбуждения хозяйские джинсы надрезал. У некоторых стендов ножевые гонки устраивали. Кто из ножей быстрее долетит до круга на стене, и в него воткнется. У других стендов какие-то извращенцы издевались над ножами, тыкали ими в консервные банки, резали веревки, строгали деревяшки.

На одном из столов, смотрю, лезвие знакомое, присмотрелся… он, 4914ый, родненький. Оказалось, это нашего завода стенд. Я ему как заорал: – Брат!!! Он обрадовался.

– Здорово, – кричит, – 4915ый, мне операцию сделали, лайнер пересадили. Я теперь здоров, как лом. Всем миром деньги на имплантацию собирали!

Ну, пообщались мы, пока Хозяин дальше не потащился.

У следующего стола двое пьяных маньяков кидали ножи на пол, проверяя у кого мелодичнее звук падения. Один нож плакал. Второй матерился сквозь плашки и стонал. Наблюдать такое было выше моих сил, и я ушел на дно кармана.

Через пару минут Кирбиш заорал:

– Тесаки!!! Хозяин бабу покупает, настоящую булатку!!!

Выглянул я. Точняк, Хозяин какую-то завитую булатку лапает. А она, сучка, еще и выкобенивается:

– Осторожнее, – шепчет, – прическу не попортите.

А Кирбиш из кармана вылез и кричит:

– Ничего «расписная», к нам в ящик попадешь, мы тебя причешем!

Вот хамло, американское!

Короче, завернули Хозяину эту красотку в бумажку, упаковали в коробку, а коробку Хозяин в сумку положил. Погуляли мы еще между стендами, Хозяин друзей встретил, с какой-то Ганзы и пошли они в буфет, пить пиво.

Тут-то меня и извлекли. Ну, думаю, попал, сейчас начнут мной гвозди строгать. Попрощался со всеми, Кирбиш даже слезу пустил. Сначала мной бутылки открывали, потом воблу резали. На четвертой бутылке, Хозяин заявил, что пятой он горлышко срубит, как какие-то гусары. Дружбаны вокруг радостно заржали, захлопали в ладоши. После первого же удара об бутылку я потерял сознание и на этом все кончилось. Очухался только дома, в ящике. Мотоциклист массировал мне лезвие и приговаривал: Дай дураку нож стеклянный, он и его разобьет.Рядом Беньчики откачивали Кирбиша. Он хоть и здоровый, но против лома нет приема, бутылка и его доконала.