Марта Кетро: Плохие кошки

Я нянчила его и растила, я целовала его пушистое все.

Пока случайно не оказалась на улице без мужа, денег, работы и всех-всех-всех.

Вот я возвращаюсь домой. Конечно, красивая, при каблуках, все дела присутствуют, в глазах печаль. У парадной стоят молодчики и разговаривают про уроки, школу и алгебру. Я захожу в лифт. Один из молодчиков юркнул со мной. Нажимаем оба на второй этаж. Он мне безо всяких обиняков и всей этой вежливости:

— А ты тоже на втором, детка? Тоже влом ходить по лестнице?

Я, мол, побаиваюсь по лестнице ходить, темно, мало ли что, споткнусь, упаду на маньяка, выйдет конфуз.

А у него, понимаете, глаза голубые, соломенные кудри, ресницы завиваются, загар такой, будто он немного чумазый, ну и кожа. Эта прекрасная кожа, когда ты еще силен в алгебре, этот румянец, когда ты забил на географию.

Выходим из лифта, и оказывается, что мы живем напротив. Пауза. Он поворачивается и говорит этим своим дерзким голосом, глазами огромными смотрит, кожей этой, уж не знаю, что ей можно делать, но делает!

— А как тебя зовут?

А я молчу, ну вы меня понимаете, потому что кожа, румянец и, черт его дери, алгебра!

— Ну, может, телефончик?

Тут я пришла в себя и говорю:

— Зачем тебе телефончик? Я ведь живу напротив.

А он как-то так неописуемо бровями повел, прищурился лихо и пожелал спокойной ночи.

Я начала открывать дверь, слыша, как он разбирается со своей. Улыбалась, как водится. Мне же по внутренним часам все сорок восемь лет, тридцать пять, восемьдесят шесть.

Закрывая уже, услышала, как он радостно закричал: «Ма-а-м! Мама! Я дома!»

Крэш-бум-бэнг.

Я стараюсь, правда, очень стараюсь. По совету приближенных к моему телу хожу на свидания и мероприятия, но, мне кажется, что за то время, пока я пребывала в моногамных отношениях, весь мир шел-шел и шандарахнулся головой о кирпичную стену и повредил себе южное полушарие, отвечающее за мужчин.

С одним старым другом пошли на профилактическую сальсу, так он запихнул мне язык так глубоко в горло, что я до сих пор кашляю. Другой решил, что уместно, если я буду платить за его коктейли и заезжать за ним. Третий делает вид, что он слепоглухонемой. Четвертый постоянно травит байки про рыбалку, а также червей. Скажите, я, правда, похожа на человека, всерьез интересующегося клевом налима? И если да, то тащите свою грязную тарелку обратно и заносите руку — я сложу голову стопкой.

Один говорит:

— Мне так нравятся твои рассказы, где ты пишешь, как упала, или сломала себе что-нибудь, или разбила.

В своем ли они уме?

Я и сама стала не своя, с тех пор как не его.

Я просыпаюсь утром голая, с больной головой, в ссадинах, на подозрительных кроватях, неизвестно где и думаю — вервульф я или алкоголик?

Я в ужасной комедии, которую купили у американских сценаристов и показывают по СТС. Ориентация во времени приказала долго жить, а реальность добавила перца. Не могу даже прийти вовремя на работу, потому что переводы часов отменили с помощью Медведева, а об айфонах честных граждан никто не позаботился, и будильник ни в чем не виноват. Он включается как умеет и совершенно непереводимый вместе с часами. Как я определяю время? Айфон звонит в девять утра, все в порядке, думаю, встаю, включаю телик, а там нет «Спанч Боба»! И точно! Достаю компьютер, а там уже десять!

Нет «Спанч Боба» — вот мои деления и стрелки.

Я — персонаж мультфильма.

Я — страх и ненависть в шерстяных носках.

Я — пятьдесят килограммов Джека. Джека Дэниэлса.

Я встала горой и села обратно.

Я пытаюсь думать, что мой котик очень плохой. Чтобы не скучать по нему и не выть в его отсутствие. Это требует лютой концентрации и нечеловеческого самоконтроля. Если бы я просто оказалась одна в ужасной ситуации, но я оказалась одна в ужасной ситуации плюс котик отошел бывшему мужу. То есть я, конечно, могу его забрать, но сначала мне негде было жить и нечего кушать, а потом у меня оказалась съемная квартира с запретом на животных (еще странно, что туда пустили вконец обослевшую меня).

Без моего плохого котика стало очень холодно. Наверное, за всю жизнь так не мерзла. Без зазрения расчехлила сегодня теплое, а также сапоги, но, думаю, время проследовать под сельдь и прочие шубы. Снова приз зрительских симпатий получает мой нетбук, который горячий, как два моих семипядных лба. Я, находясь между пылающим нетбуком и нагревающимся системником стационарного компьютера, подумываю врубить «пи-эс-пи», чтобы согреть пальцы. Вот тебе, бабушка, век технологий, вот тебе, бабушка, власть машин. Вот тебе замена теплому боку.