Пэлем Вудхауз - Что-нибудь эдакое. Летняя гроза. Задохнуться можно. Дядя Фред весенней порой (сборник)

— Не можешь же ты ее выгнать.

Лорд Икенхем был шокирован.

— Мой дорогой! — сказал он. — У каждого свой метод. А, вот и она! Валерия, душенька, смотри, кто приехал!

Валерия посмотрела, но на улитку, и так холодно, словно перед ними проползал Хорес Давенпорт.

— Вижу, — отрешенно сказала она. — Что он тут делает?

— Хочет отвезти тебя в Лондон.

— Я не собира…

— Конечно, мне будет одиноко, — продолжал лорд Икенхем, — но Мартышка считает, что ты делаешь большую ошибку.

— Почему?

— Ты знаешь, что такое свет. Он жесток. Он глумлив. Да, я понимаю, друзья смеяться не станут, они пожалеют тебя, но чужие люди… Ты для них раненый зверек, уползающий в конуру. Мы, Твистлтоны, всегда гордились тем, что умеем сохранять лицо в несчастье. На твоем месте я бы показал, что я, как и прежде, весел, беспечен, спокоен… В чем дело, Коггз?

— Вас просят к телефону, милорд, — сказал дворецкий.

Несколько секунд Валерия издавала негромкий звук, напоминающий утечку пара. Потом она лязгнула зубами.

— Подождешь минут десять? — спросила она. — Сложу вещи.

Она ушла в дом, а Мартышка закурил сигарету. Он не одобрял дядю Фреда, но восхищался им.

Вскоре тот вернулся.

— Где Валерия? — спросил он.

— Складывает вещи.

— Так, так, так. Это Эмсворт, брат моего старого друга. Звонил из Бландинга. Просит прийти к нему в клуб. Утром управимся с Хоресом, а к двум — к нему. Значит, мы с тобой встречаемся в двенадцать в вашем клубе. Ах ты, как хорошо! Я — словно ребенок перед цирком.

Чувства Мартышки были сложней. Когда дядя собирался в столицу, он всегда трепетал, думая о будущем.

Один вдумчивый член клуба «Трутни» выразил это так:

— Когда Мартышкин дядя приезжает в Лондон, ему уже не шестьдесят, а двадцать два. Не знаю, встречалось ли вам слово «эксцессы», но именно оно приходит тут в голову.

Предположение дяди (при должной обработке Хорес деньги даст) произвело на Мартышку большое, глубокое впечатление. Возвращаясь в Лондон, он был весел. Однако наутро ему показалось, что теория эта недостаточно обоснованна.

И то, если подумать — разве кто-нибудь даст сразу две сотни? Нет, не даст. Лучше собрать у многих людей, объявить подписку. Потому он и решил пойти в клуб поразведать, как и что.

Обычно, вернувшись из Лё Тукэ, трутни бывали печальны — иногда, в особенно трудные годы, клуб походил на Стену плача, — но сегодня царил дух веселья. Божества французских казино снизошли к членам клуба, и, слушая рассказы об успехах, Мартышка подумывал о том, не взять ли с некоторых по десятке, когда сквозь сигаретный дым увидел знакомое лицо. Это был сыщик.

Не только любопытство и не только страх за непривычного к месту человека побудили Мартышку к нему подойти. В конце концов, и он мог дать какие-то деньги.

— А, это вы, мистер Плум! — сказал страдалец, протягивая руку. — Как вас сюда занесло?

— Доброе утро, — сказал сыщик. — Я пришел с мистером Давенпортом. Он сейчас кому-то звонит.

— Не думал, что Хорес способен так рано встать.

— Он не ложился. Танцевал всю ночь.

— А, да! Маскарад. Помню, помню. Приятно вас видеть, мистер Плум. Вы так быстро ушли.

— Да, — задумчиво сказал сыщик. — А как вы поладили с особой N?

— Средне. Она разбушевалась.

— Так я и думал.

— Вы правильно сделали, что ушли.

— Конечно.

— И все же, — сердечно продолжал Мартышка, — я был огорчен, мне вас не хватало. Выпить хотите?

— Спасибо, нет.

— Сигарету?

— Нет, спасибо.

— Присядем, а? О, вы сидите! Вот что, мистер…

Неясный шум у стойки достиг вершины. Пуффи Проссер, местный богач, рассказывал новоприбывшим, как он сорвал банк семь раз кряду. И тут глаза мистера Плума тускло заблестели, словно пузырь мертвой рыбы.

— У-у! — сказал он, бросая на Пуффи тот самый взгляд, которым ястреб в Сахаре глядит на умирающего верблюда. — Я смотрю, тут большие деньги.

— Да, кстати, о деньгах…

— Самое время открыть шляпный банк.

— Какой банк?

— Шляпный. Не слышали? И чему вас только учат! Берем что хотите — ну, вот эту дверь — и держим пари, какая шляпа появится в ней первой. Вы ставите десятку…

Мартышка заботливо стряхнул пух с его рукава.

— У меня ее нет, — сказал он. — Я как раз…

— …на цилиндр, — продолжал его собеседник. — Тогда, если войдет субъект в цилиндре, банк ваш.

— Ага, ага!.. Очень занятно…

— Сейчас так играть нельзя, все в мягких шляпах. Ну что это такое!

— Да, безобразие, — поддержал Мартышка, — прямо хоть на костюмы гадай! Так вот, о десятках…