Мартти Ларни - Четвертый позвонок, или Мошенник поневоле

– Молодые люди действуют быстро и безрассудно, – сказал мистер Риверс, услыхав, что его коллега женился. Джерри ожидал поздравлений, но мистер Риверс продолжал:

– Надеюсь, жена не будет мешать твоей работе, иначе мы не сможем сотрудничать. Мне, конечно, следовало бы поздравить тебя и купить какой-нибудь подарок, но лучше я делаю это, когда ты разведешься.

Джерри стало грустно. Несколько минут назад он пришел сообщить своему товарищу по работе важное известие, но тот принял это, как горькую пилюлю.

– Ну, теперь ты, конечно, переедешь к ней? – спросил мистер Риверс.

– Да. Сегодня перееду.

– Жаль. Мне было хорошо с тобою весь этот месяц.

– Я очень благодарен тебе за все, – ответил растроганно Джерри. – Когда я немного обживусь, позову тебя в гости, как-нибудь вечерком.

Джерри начал укладывать свои вещи. Имущества у него пока еще набралось не слишком много – все отлично уместилось в один чемодан. Мистер Риверс сам предложил отвезти молодожена домой на машине, но не переставал ворчать:

– Стало быть, ты у нее третья жертва. Женщины действительно непонятный народ. Им непременно надо попасть на венчальную скамеечку, на кухню, в прачечную, в родильный дом и в родительский совет, прежде чем они смогут сказать наконец, что все мужчины негодяи. Затем следует развод, а в большинстве случаев еще и алименты, то есть штраф, который приходится платить одному за ошибку двоих.

– Исаак, отчего ты такой злой? Ты говоришь так, словно сам был когда-то женат.

– Я и был женат.

– Ты?

– Я. Тридцать лет прошло с той поры. Но удовольствие было недолгим. Мы прожили вместе лишь четыре дня.

– Отчего же вы разошлись?

– Оттого, собственно говоря, что мы поженились. У моей жены была склонность к мотовству. Однажды я заметил ей, что следовало бы завести картофелечистку, так как она всегда чистила картофель, снимая кожуру слишком толстым слоем. Тогда она вовсе бросила чистить картошку и переехала к своим родителям.

С тех пор я всегда делаю это сам, не считая последнего месяца, когда мне помогал ты.

Настроение было немного грустное. Проводив Джерри до дверей, мистер Риверс кротко заметил:

– Заведи на утро будильник, чтобы не опоздать на прием. Видишь ли, любовь слепа, но пациенты-то не слепы.

Джерри хотел было что-то сказать, но к нему незаметно уже пристала малоречивость женатого человека, и он лишь произнес рассудительно:

– Спасибо, Исаак. Ты хороший друг.

На что Исаак ответил:

– Если не уживешься в новом доме, перебирайся обратно. У меня по крайности куриного кудахтанья не слышно.

Джерри еще раз промолвил: «Спасибо, Исаак» – и с чемоданом в руке переступил порог нового жилья.

Квартира эта была обставлена, собственно, при помощи одного лишь слова: «Хочу!» Обычный американец покупает сначала дом, а затем автомобиль, на котором можно уехать подальше от этого дома. Джерри Финн еще не знал великого блага покупок в кредит и в рассрочку, и у него еще не было ни дома, ни машины, ни долгов. Была только жена, которая имела все это.

После длительного поцелуя Джерри получил разрешение быть как дома. Ласковый сентябрьский вечер навевал хорошее настроение. Джоан опустила шторы на окнах и погасила раздражающий свет, ибо знала по опыту, что фотоснимки и любовь лучше всего проявляются в темноте. Она была по натуре активна, тогда как Джерри, напротив, всегда страдал недостатком инициативы. Ведь, собственно, именно благодаря активности Джоан они теперь стали мужем и женой, узнали имена и возраст друг друга и получили законное право любить и ссориться. Разумеется, близорукость Джерри была виной тому, что ему пока еще довольно трудно было отличать свою жену от других женщин и сотни девушек на улицах казались ему похожими на Джоан. Он не догадывался, что Джоан была представительницей определенного женского стандарта, образчики которого украшали первые страницы газет, журналов и оберток туалетного мыла.

Джерри был застенчив. Мы это и раньше в нем отмечали. Но теперь застенчивость эта зашла так далеко, что в первый свой супружеский вечер он измучился от голода. Он просто не осмеливался спросить у жены о еде. А Джоан, по-видимому, питалась одной жевательной резинкой. Даже целуясь, она держала резинку во рту. Как ловко она кончиком языка засовывала свою душистую жвачку под губу, готовясь к поцелую.