Андрей Ломачинский - Академия родная

У нас перед домом стояла пустая собачья будка, на которой висела толстенная цепь. Сарай мы не закрывали, но на дверях там был здоровый амбарный замок. Ни цепь, ни замок не использовались, и мы решили сделать из них простейшее противоугонное устройство – привязывать мотоцикл за колонну, что держит козырек перед входом на кафедру.

Сюрреалистичная была картинка – стоят генеральские да полковничьи «Волги»-«Жигули», тут подъезжают на мотоцикле два хлюста в звании рядовых, достают тяжелую цепь с амбарным замком и цепляют свой мотоцикл прямо перед дверями. Потом идут в раздевалку и сдают там свои мотоциклетные шлемы. Недели две всё нормально было. Уж холодно стало – мы на зимнюю форму перешли. Стали в шинелях ездить. Подъезжаем как-то раз к хирургии, а из окошек больные нам гипсами да костылями приветственно машут. Должен вам сказать, что тогда война в Афганистане шла, так что половина больных – раненые офицеры. Мы от такого внимания немножко обалдели. Оказалось, что припаркованный по-наглому мотоцикл все кафедральное начальство страшно разозлил, а раненым такая курсантская борзость наоборот понравилась. А нам никто ничего не говорил, мы и на следующий день под общее ликование прикатили.

После практических занятий была лекция. Только лекция закончилась, заходит замполит. Встать, смирно, все такие военные дела. Дальше замполит спрашивает, кто это у нас за рулем мотоцикла сегодня был? Коля честно отвечает: я был, товарищ полковник, а что, нельзя? В Уставе об этом нет ни полслова. Замполит задумался и говорит, да нет, всё можно, в армии на мотоциклах ездят. Но ездят без нарушения формы одежды! А Вы, товарищ курсант, её злостно нарушаете, и поэтому чтоб больше такого не было. Коля сразу всё понял: виноват, товарищ полковник, и под козырек – больше не повторится. Замполит довольный удалился. Коля ко мне подбегает: поедешь со мной завтра? Я ему говорю, что он дурак и чрезмерная борзость до добра не доведет. Он хмыкнул и ушел… На вещевой склад ушёл, где у кладовщика за четвертной кое-что приобрел.

На следующее утро я встал пораньше и поехал на электричке. Добрался до кафедры, и тут слышу в морозном воздухе треск нашего мотоцикла. В такую пору мотоциклиста редко встретишь в Ленинграде, а такого мотоциклиста вообще не встречалось с 1944 года, как немцев прогнали. Едет Коля – вместо пристегнутого на боку портфеля за спиной висит военный вещмешок, на ногах начищенные сапоги, на руках краги, через плечо скаткой плащ-палатка, а на голове – стальная зеленая каска со звездой! Звезду он дома сам на каску трафаретом перевел, чтобы вид был стопроцентно военный. На углу Карла Маркса и Боткинской какой-то мент-гаишник стоял, так он Коле честь отдал. А как Коля к клинике подъехал, все калечные опять у окон собрались и от восторга чуть стекла не выбили. Коля невозмутимо остановился и давай цепь вокруг колонны крутить да амбарный замок вешать.

Вдруг из хирургии выходит старший преподаватель, полковник Алексеев. Посмотрел на Колю и в смех. Достает из кармана ключ и дает его Коле. Говорит, молодец, курсант, нашёл выход из положения. А ключ этот от боковых ворот, ставь мотоцикл на заднем дворе и не зли начальников. Коля поблагодарил и стал оставлять мотоцикл за кафедрой, но недолго – зима пришла, и ездить на нем стало совсем холодно.

А потом… Пришла весна, потом лето – мы закончили шестой курс, выпускным маршем отгремел в Парке Академии оркестр. Собрали два молодых лейтенантика самое необходимое в вещмешок, остальные вещи домой по почте отправили, а потом сели на мотоцикл «Минск» и покатили в Воронеж. Прощай, Академия! Прощай, любимая мамка-кормилица! Впереди пара ночёвок в стогах, первый лейтенантский отпуск и взрослая жизнь.

Надо создать на Втором Факультете «Комиссию по профилактике трезвости» ( по случаю горбачёвской антиалкогольной компании 1986 г.)

Попрошу без тишины.

У вас в одном ухе звенит, а в другом не переваривается.

У меня даже слезы изо рта потекли.

Извращенцев у нас больше, чем отбавляй.

Думаю, пока я говорил всякие слова, вы поняли, что же я хочу сказать.

Если бы вас послали прямо сейчас служить на Чукотку, что бы вы чувствовали – небось жарко было бы?

В этом отношении никаких претерпений нет…

Я памятью не страдаю.

Закройте рот! С той стороны.

Если ты закрыл рот и стоишь разговариваешь, это не значит, что ты самый умный.

Буду наказывать как в детском саду, кого в угол, кого под трибунал, кого вообще на… э-э-э, ну на… м-м-м, короче, кого куда надо.