Такемия Ююко - ТораДора. Том 7

Но это уже выходило за все рамки. Это слишком уж было не похоже на обычную Тайгу, и честно говоря, Рюдзи чувствовал фальшь. Это было за пределами его понимания.

Прихлёбывая жидковатый суп, Тайга вздохнула. Обычная Тайга рявкнула бы на пристающего к ней Рюдзи «наглый пёс!», отвесила бы пару пощёчин и добила бы, но Тайга, кажется, и тут собиралась оставаться «непохожей на себя». Начав с того, что это не касается её семьи, она затем медленно сказала…

– …Я хочу, чтобы они знали, что кто-то смотрит на них.

Она пригладила свои длинные волосы, рассыпавшиеся по свитеру с высоким воротом. Сняла салфеткой петрушку с губ и продолжила…

– Рождество – удобный случай для этого. Я хочу, чтобы они знали, что даже если они растут без родителей, даже если они не верят в бога, даже если они не верят в Санту, всё равно кто-то смотрит на них. Я хочу, чтобы они знали, что действительно есть кто-то, кто притворяется Сантой Клаусом и посылает им игрушки и сладости. Что где-то есть кто-то, кто заботится о них… Я хочу, чтобы они знали, чтобы верили в это, я хочу верить… Это… для себя. Да, попросту говоря, я делаю это ради себя. Вот и всё.

Её спокойная улыбка выглядела насмешкой над собой. Пожав плечами и усмехнувшись, Тайга выковырнула бекон из своих макарон.

– Лицемерие. Фарисейство. Именно так. Я знаю, не говори мне об этом. Я делаю это не ради детей, а чтобы удовлетворить собственную потребность. Я веду себя как «хорошая девочка» ради себя самой… Потому, что я хочу верить. Что где-то есть кто-то, кто действительно смотрит на меня. В моём случае это Санта.

– …Ты не шутишь, говоря о Санте?

– Дурак, что ли?

Рюдзи больше не знал, что сказать. Она слабо улыбнулась, но глаза смотрели строго и не поддавались.

– …Я правда люблю Рождество. Город, магазины – всё блестящее, сверкающее и прекрасное, и все, все смотрят так, словно действительно хотят веселиться. Для меня словно всё, всё наполняется счастьем. И я думаю –ах, если бы я могла быть частью этого… Я хочу стать частицей этого счастья – делать добро, быть хорошей девочкой, а затем стать одним из счастливых лиц, заполняющих рождественский город. И…

Кто мог бы хоть что-нибудь сказать, посмотрев на дрожащие цвета в скрытой ресницами глубине, увидев выражение лица Тайги. Ну что тут скажешь, подумал Рюдзи, по-прежнему не в силах что-либо сказать, и только слушая. Тихий голос Тайги, словно она говорила сама с собой, слегка срывался, и казалось, он сейчас исчезнет в шуме ресторана.

– Знаешь, однажды я на самом деле встретилась с Сантой… Теперь я понимаю, что это мог быть сон… но я помню это. Я была ещё маленькой. Папа и мама оставались дома, был Сочельник, и я заснула под ёлкой в гостиной. Наверно, я ждала Санту. Я проснулась от холода, и когда посмотрела, за окном шёл снег. Я встала, и когда подошла… он был здесь. Санта. За окном. Я удивилась и открыла ему окно. Санта вошёл, выпил молоко, которое я оставила ему под ёлкой, съел бисквиты и затем дал мне подарок. И сказал – если Тайга будет хорошей девочкой, я приду снова .

Её глаза слабо вздрогнули, словно воспоминания снова ожили в памяти, и она замолчала, будто выйдя из транса. Опустила взгляд на угол стола, словно пытаясь извиниться перед молчащим Рюдзи.

– Как бы то ни было, это был детский сон. Я помню до того момента, как я попробовала открыть подарок и развязала ленточку. Но потом… Это был действительно счастливый сон. Правда. Это моё самое любимое рождественское воспоминание. Поэтому я хочу быть хорошей девочкой. Я верю сну. Глупо, правда? Верить, что кто-то смотрит на тебя, глупо, да? Думаешь, это слабость?

Когда она сказала это, у Рюдзи осталась только одна мысль.

Что ответить Тайге, не раня её? И ничего больше.

Рюдзи медленно мотнул головой и неуклюже пробормотал «Я так не думаю». Тайга услышала, улыбнулась сильнее и снова принялась за макароны. Глядя на её большой рот, Рюдзи почувствовал холодную пустоту в груди. И удивился. Если кто-то верит, что «кто-то смотрит», как правило это значит, что он рос, когда на него «никто не смотрит». Когда Тайга росла, на неё никто не смотрел, кроме одного – Санты, с которым она встретилась во сне. Никто другой не смотрел на выросшую Тайгу. И в светлые ночи, когда приходит Сочельник, Тайга продолжает оставаться одна.

Когда он увидел эти глубокие раны, это глубокое одиночество, он почувствовал что-то, близкое к страху. Бездонный мрак, похожий на отчаяние.

Что мне делать, подумал он.