Андрей Кивинов - Три дня без любви (сборник)

А сегодня не только музыку.

– А в прошлом году, наоборот, сухо было, – продолжала тараторить попутчица, – возле моста Мету вброд переходили. А нынче все затопило. Я на прошлой неделе переплыть хотела и не смогла, представляете? Течение сильное, испугалась, что унесет, и вернулась. Но я ее все равно переплыву. Мне баба Вера говорила, что переплыть ее можно, только если на душе камня нет. Иначе утянет.

Виталий знал, что Мета – это местная река. Довольно большая. Кто такая баба Вера, понятия не имел.

– Странное название, – из вежливости он решил поддержать разговор.

– Так это от слова «мстить». Как говорят.

– Серьезно?

– Якобы очень давно в ней тонуло много народу. И люди думали, что река мстит им за грехи… Но это глупости, конечно. А вы из Новгорода?

– Из Питера.

– Здорово. Я была там два раза… с родителями. Понравилось. Но у нас здесь тоже красиво.

Она опять затараторила, словно заводной экскурсовод, рассказывая про имение Суворова, находившееся неподалеку, про княжеские могильники-курганы и про президентский грант, выделенный на строительство туристической зоны.

Виталий автоматически прикидывал, нельзя ли использовать информацию в очередном сценарии, сама же история края его мало волновала.

Потом девушка перешла к экономическим проблемам, пожаловалась, что из-за кризиса в деревне закрылся единственный продовольственный магазинчик, хозяин заколотил двери и уехал жить в поселок. Автолавки не хватает, приходится мотаться в райцентр, а то и в Новгород. Там дешевле. А с газом вообще беда. Баллона хватает на три месяца, потом приходится договариваться с водителями, чтобы отвезли поменять. Обещанный газопровод так и не провели.

Виталик по-прежнему ограничивался общими фразами типа «понимаю» и «бывает». Его вообще удивляла потребность некоторых людей рассказывать о своих проблемах первому встречному – он же ни с кем не делится своими. Сценарными или бытовыми. Говорят, эта потребность от недостатка общения. Он тоже мало общается, но откровенничать ни с кем не тянет.

– Сейчас горка, а за ней сразу перекресток, – подсказала девица, – вы там где-нибудь остановите.

– Хорошо.

Возле указателя с надписью «Светиницы» и цифрами «0,5» он затормозил. От трассы вправо уходила неширокая грунтовка. Самой деревни видно не было.

– Я вам чем-нибудь обязана? – Девушка сунула руку в рюкзак.

– Нет, ничем. – У Виталия и в мыслях не было брать с нее денег.

– Спасибо вам большое… Удачного пути. Храни вас Боженька…

Потом кивнула на магнитолу:

– Хорошая музыка… Я не запомнила, как ее звать?

– Келли Кларксон…

– Приду запишу… Потом в Новгороде поищу на кассетах. Спасибо вам еще раз. До свидания.

– Пока.

Она немного повозилась со своими сумками, наконец вышла из салона и очень аккуратно прикрыла дверь.

Дождь почти тут же прекратился. «Наверное, она притягивает воду», – усмехнулся про себя Виталик.

Больше попутчиков не попадалось, и до своего «имения» он добрался без приключений, если не считать приключением разбитую в пух и перья дорогу. Местные власти не жаловали автолюбителей.

Упомянутое «имение» представляло собой участок земли в двенадцать соток, собственно домик и баньку, топимую по-черному. Все это хозяйство Виталий приобрел за пять тысяч долларов, хотя мог бы сторговаться и за четыре. Домик нуждался в срочных вложениях, ржавая табличка на срубе говорила, что построен он полвека назад неизвестным мастером. Пока у Виталия руки дошли только до мансарды. Он обустроил там уютную комнату, поставил рабочий стол и тахту. Остальное же решил ремонтировать по мере желания и наличия свободного времени. Ремонт он делал сам, не привлекая местных аграриев. Потому как аграрии в большинстве своем хорошо держали в руках лишь бутылку с огненной водой. Прошлым летом он закопал под дорогой к дому чугунную трубу. В этом месте тек ручей, и образовывалась канава. Труба же устраняла это неудобство. Но зимой, когда он не приезжал в деревню, аграрии не поленились аккуратно вырыть трубу и сдать ее в металлолом, а деньги, по всей видимости, пропить. В доме ничего ценного Виталий на зиму не оставлял, но тем не менее каждый год к нему наведывались «гости» и тщательно проверяли сусеки. Ибо, как говорила местная поговорка, нет вещи, которую нельзя сменять на водку. Виталик уже привык к визитам и не расстраивался. Разве что по поводу ежегодной смены дверных замков.

Летом, тьфу-тьфу, к нему никто не залезал. Ближайшие деревенские соседи оказались тоже питерцами, как и большинство обитателей деревни. Приезжали сюда на летний сезон. Коренных же жителей почти не осталось. Увы, рассейская деревня процветала только в сериалах.