Олег Солод - Партизаны. Судный день.

— Тут бог миловал. Контингенту для них подходящего нету.

— И то хлеб, — несколько успокоился фермер. — Хоть эти ездить будут. Но вообще-то не дело это. Вдвоем им не управиться.

— Ты, Михалыч, погоди планы строить, — опустил Бодуна с небес на землю дед. — Энтих двоих из деревни тоже палкой не выманить.

— Как? — не понял тот. — Ты же сказал — для них контингента нету?

Терентий согласно кивнул.

— Нету. Вот они и ждут.

— Чего ждут?

— Подкрепления.

— Это Семеновна-то? Она ж у тебя в маразме.

— В маразме-то она в маразме, а когда надо — понимает. Вдруг енерал какой в возрасте прибудет. А она в отъезде. Вот и караулит. И Петровна с ней. Хотел Салтычиху привезть. Эта вроде согласная. А тоже говорит: «Чего я одна поеду?» Конпания ей нужна.

— Погоди, Терентий. Ты ж меня без ножа режешь, — взволновался Бодун. — Страус птица хоть и неприхотливая, а внимания требует.

Старик вздохнул.

— Я тебе так, Михалыч, скажу. Баба — она как страус. Ей тоже без внимания никак.

Озадаченный Бодун присел рядом с ним на лавку.

— Ты меня прямо ошарашил. И где же выход? Может, перерезать их всех?

— Баб? — испугался старик.

— Каких баб? Страусов!

Терентий придвинулся поближе к Бодуну и принял заговорщицкий вид.

— Нет, Михалыч, ты пока погодь птицу бить. Есть у меня один план, как эту проблему решить.

— План? Какой план?

— А вот послухай. Проблема-то у нас в чем?

— В бабах твоих.

— Не в бабах. Проблема в воинах. Ежели б они не возвернулись, так и в бабах спокойствие было бы. Так?

— Так, — согласился Бодун.

— Вот я и думаю. Надо командирам ихним отписать, чтоб забрали их отсюдова. Мол, безобразничают, ироды, спасу нет гражданскому населению. А коли их отсюдова заберут, так и бабы угомонятся, и птицу бить не надо. Как Виссарионыч сказывал, нет человека — и проблемы нету.

Бодун задумался.

— Заберут? — этот вариант не очень устраивал фермера. С тех пор как «партизаны» начали помогать ему по хозяйству, он понял, насколько тяжело в лесу одному, и не хотел возвращаться к прежнему состоянию. — Тоже не очень здорово. Они мне охотничье хозяйство налаживать собрались. Сколько лет сам думал, да руки не доходили. Твои-то бабы для этого не годятся. А с мужиками я за месяц все обделаю — песня будет.

— Смотри, Михалыч, — предупредил Терентий, — как бы другую песню запеть не пришлось. Как птица твоя подохнет…

— Типун тебе на язык. — Бодун посмотрел на старика и хитро прищурился. — Кстати, я не пойму, тебе-то они где дорогу перешли? Али трон твой зашатался?

Старик моментально встрепенулся, поскольку прозорливый фермер попал в самую точку.

— Какой такой трон? — возмутился он подобному предположению. — Эх, Михалыч… Я к тебе с дорогой душой, вижу — хозяйство гибнет, а ты… — старик с досадой махнул рукой и встал.

— Погоди, — удержал его Бодун. — Пошутил я, пошутил. Просто тебе-то от них никакого вреда нет — одна польза. И помощь, и компания…

— Конпания? — Терентий снова сел на лавку. — Скажу я тебе, что это за конпания. Первого дня, как пришли, — гвоздей ящик забрали, стекло оконное… Думаю, что ж, Терентий, коли надо — жертвуй, не жалей. Свои берут, не вороги.

— Терентий, побойся бога. Они ж свое вернули, — напомнил фермер. — Какая жертва?

— Свое?! — вскинулся дед. — А телевизор «Радуга»?! Двести пятьдесят целковых в райцентре платил! А таз?!

— Какой еще таз?

— Лично мною купленный. Новый почти что. А материи сколько на анбулаторию пустил? А сетка пятнистая?! Ну, то Алена сболтнула, правда. — Помянув Алену, Терентий вспомнил, что Бодун неравнодушен к молодой знахарке и попробовал применить другую аргументацию. — Я чего боюсь, Михалыч. Закрутят девке голову, девка-то молодая, а куды она потом с дитем?

— С каким еще дитем? — вытаращился фермер. — Ты что несешь?

Терентий отвернулся.

— Я-то не несу. Она бы не принесла.

Повисла тяжелая пауза. Терентий, почувствовав, что на сей раз пущенная им отравленная стрела попала в цель, вкрадчиво сказал:

— Решайся, Михалыч. Отпишем бумагу — и заживем, как жили. Плохо ли?

— Да нет, неплохо, — согласился Бодун. — Только хозяйство бы достроить… — тоскливо произнес он, не в силах сразу расстаться с радужными планами. — Может, я с твоими бабами поговорю? Пусть день у меня, а день с ними…

— Да разве ж они тебя послухают? — продолжал увещевать старик. — Ты меня слухай…

Неожиданно за окном послышался звук приближающегося мотоцикла.

— Чего это? — насторожился Терентий. — Никак служивые?