Пэлем Вудхауз - Брачный сезон

– Здорово, Китекэт, – сказал я.

– Здорово, Китекэт, миленький, – сказала Таратора.

– Привет, – ответил он.

Я посмотрел на Таратору. Она посмотрела на меня. И кажется, мы с ней оба поджали губы, а что до меня, то я, безусловно, вздернул брови. Ибо у этого Перебрайта был вид человека, оставившего всякую надежду, и голос, которым он нас приветствовал, вполне можно было назвать загробным. Словом, общее впечатление было такое, что не могло не пробудить жалость и опаску в сердцах его доброжелателей.

Китекэт опустился в кресло, смежил веки и некоторое время пребывал в неподвижности. Потом вдруг, будто бомба взорвалась у него в черепной коробке, он с глухим стоном выпрямился, сдавив ладонями виски. И тут мне сразу все стало ясно. Когда человек вот так хватается за голову в убеждении, по-видимому, что иначе она у него расколется пополам, ошибочно думать, что он превратился в живой труп просто по причине несчастной любви. Я тронул звонок. Появился Дживс.

– Будьте добры, порцию вашего утреннего живительного, Дживс.

– Очень хорошо, сэр.

Он, мерцая, выскользнул из комнаты, а я направил на Китекэта испытующий взор. Я слышал от людей знающих, что похмелье бывает шести родов: «Сломанный компас», «Швейная машинка», «Комета», «Атомная бомба», «Бетономешалка» и «Черная кикимора», – и, судя по виду Китекэта, он страдал сейчас одновременно всеми шестью родами.

– Налакался вчера? – спросил я.

– Наверно, немного перебрал, – признался он.

– Сейчас Дживс притащит живительное.

– Благодарю тебя, Берти, – тихо и прочувствованно произнес Китекэт и опять смежил вежды.

Похоже, что он намеревался малость вздремнуть и тем восстановить силы организма, и я бы лично предоставил ему в этом деле свободу выбора. Но у Тараторки характер потверже моего. Она схватила обеими руками его за голову и встряхнула так, что он подпрыгнул до потолка, испустив на этот раз вопль далеко не сдавленный, а, наоборот, довольно мощный, подобный предсмертному реву сотни издыхающих гиен. Естественно, в ответ и Сэм Голдуин залаял так, что задрожали небеса, и мне пришлось, чтобы убрать этот звук из эфира, подтащить пса к двери и вытолкать вон. По возвращении же я застал Тараторку распекающей брата на все корки.

– Ты же дал мне честное слово, чучело несчастное, что не будешь напиваться, – говорила она с сестринским металлом в голосе. – Выходит, ты продал честное слово Перебрайтов?

– Легко тебе говорить, – с некоторой горячностью возразил Китекэт. – Я, когда давал честное слово Перебрайтов, что не буду напиваться, разве знал, что окажусь за одним столиком с Гасси Финк-Ноттлом? Вот Берти подтвердит, что без сильных стимулирующих средств провести вечер в обществе Гасси Финк-Ноттла нет никакой человеческой возможности.

Я кивнул.

– Он прав, – говорю. – Общество Гасси Финк-Ноттла, даже когда он в наилучшей форме, не всякому по силам. А вчера вечером он еще был, насколько я разбираюсь, в подавленном настроении.

– Очень подавленном, – подтвердил Китекэт. – Помню, когда я возвращался из турне в начале своей театральной карьеры, бывало, выйду в Саутпорте, а дождь льет беспросветно – бррр, и такую же беспросветную тоску наводит Гасси. Сидит, челюсть отвисла, глаза по-рыбьи вылупил и смотрит…

– Гасси поссорился со своей нареченной невестой, – пояснил я попутно.

– …и в конце концов мне стало ясно, что для меня есть только один способ остаться в живых. Я велел официанту приволочь большую бутыль и поставить возле меня. После этого немного полегчало.

– Гасси-то, конечно, пил апельсиновый сок?

– Исключительно, – ответил Китекэт и весь передернулся.

Я вижу, несмотря на его мужественное покаяние. Тараторка все еще готова обрушить на его бедную больную голову потоки сестринских укоров, ибо даже лучшие из женщин не способны промолчать наутро после возлияний. И я поспешил перевести разговор на нейтральные рельсы.

– А где вы ужинали?

– В «Дорчестере».

– А потом заезжали еще куда-нибудь?

– О да.

– Куда?

– Да так, в разные места. «Ист-Далуич», «Пондерс-Энд», «Маяк».

– В «Маяк»-то зачем?

– Мне давно туда хотелось. Может, думал, посмотрю, откуда прожектор светит. А насчет «Далуича» и «Пондерс-Энда» не могу тебе сказать. Наверно, кто-то мне их похвалил, или просто надо было срочно сменить обстановку, увидеть новые лица. Я нанял такси на весь вечер, и мы катились по улицам, любовались городскими пейзажами. Под конец очутились на Трафальгарской площади.