Пэлем Вудхауз - Дядя Динамит

— Мы же не одеты! — заметила она, однако.

— Пойдем в гриль. Веч. кост. не обязат.

— А я прилично выгляжу?

— Еще бы! Елена после косметички.

Салли совсем расслабилась.

— Мы, графы, метим высоко, — заверил ее лорд Икенхем. — Самое лучшее — вот наш девиз.

— Хорошо быть графом?

— Нет слов. Иногда проснешься — и ахнешь: как только живут все прочие!

— Но вы знаете, что граф — паразит? Анахронизм, нарост на теле государства. Это Отис сказал. Он теперь вроде коммуниста.

— Вот как? Что ж, передай ему, я себя вешать не дам. Не любит графов?

— Недолюбливает. Говорит, они сосут кровь.

— Какой идиот, однако! А кровь сосем, ничего не попишешь. Для румянца. Правда, я взял свой титул горбом. Люди видят хлыща в короне, с пятью именами; а начинал я снизу. Много лет я был младшим сыном, вот как!

— Что ж вы раньше не сказали?

— Не смел. Подумай сама, в книге пэров есть — но мелким шрифтом!

— Я сейчас заплачу.

— Ничего не могу поделать. Ты знаешь, как живут младшие сыновья? Хуже собак. Они садятся за стол после вице-канцлера Ланкастерского палатината.

—Дядя, миленький, все позади!

— Одно утешение: могут присутствовать в палате лордов, когда идут дебаты. А я и того не мог — клеймил коров в Аризоне.

— Я не знала, что вы клеймили коров.

— Сотнями. У меня был прекрасный удар — точно, метко, как мул копытом. Кроме того, я торговал газированной водой, служил в газете, где и познакомился с твоим папой, хотел обосноваться в Калифорнии. Но был ли я счастлив? Нет. Глубину души, словно кислота, разъедала мысль о том, что я ниже этого вице-канцлера. В конце концов, упорным трудом я добился нынешней славы. Хотел бы я видеть, как вице-канцлер Ланкастерского палатината полезет впереди меня!

— Прямо Горацио Олджер …

— Да, очень похоже. Но я тебя утомил. Мы, графы, любим вспоминать годы лишений. Расскажи-ка о себе.

— Ну, за стол я все еще сажусь после издательниц модного журнала, а так

— ничего.

— Работа есть?

— Бывает.

Машина подкатила к отелю «Баррибо», и они вошли в ресторан. Когда они сели за столик, Салли вздохнула.

— Какая красота! — сказала она.

— Хочешь есть?

— Я всегда хочу.

Лорд Икенхем тревожно посмотрел на нее.

— Ты уверена, — спросил он, — что дела идут неплохо?

— Конечно. Так и пеку эти бюсты. Просто удивительно, сколько народу хочет запечатлеть свои непривлекательные лица.

— Не врешь?

— Нет, правда. Денег хватает.

— Почему же ты послала SOS? Почему подчеркнула «очень»? Какие такие дела?

Салли помолчала, но лишь потому, что сосредоточилась на икре.

— Это, — наконец сказала она, — насчет Отиса.

— Ой!

— Да. Вы уж простите.

— Опять твой Отис! Почему это у самых милых девушек самые противные братья? Видимо, закон природы. Ну, что с ним?

— Позже объясню. Попросите Мартышку сделать для меня кое-что.

— Мартышку?

— Я сама не могу.

Чуткий граф заметил, что голос ее изменился, и, перегнувшись через стол, погладил ей руку:

— Какое безобразие, а?

Салли кивнула. Они помолчали. Лорду Икенхему казалось, что спутница его заплачет. Дяди редко понимают, как их племянники сумели кого-то очаровать. Не понимал и граф, однако видел, что утрата проделала большую дыру в сердце прелестной девушки. Она так явно страдала, что он обрадовался, когда официант снял напряжение, поскольку принес truite bleu [1].

— Расскажи, что там с Отисом, — попросил граф.

Салли криво улыбнулась:

— Не надо, дядя Фред. Я могу говорить про Мартышку. Во всяком случае… Нет, могу. Вы давно его видели?

— Он у меня был. Вчера приехал, сегодня уехал.

— Как он выглядит?

— Прилично.

— Обо мне вспоминал?

— Да. А когда я стал его ругать, рассказал все.

— Что я хотела ему подсунуть камушки Элис Ванситтер?

— Именно.

— Оказалось, что это не нужно.

— Божественная Элис решила заплатить пошлину?

— Нет. Я придумала лучший способ. Красота, а не способ! Элис в полном восторге.

Такая дерзновенность понравилась лорду Икенхему. Салли явно не хотела плакать. В глазах ее появился тот блеск, который пугал Мартышку, когда он видел его у дяди.

— В восторге?

— Прыгала от радости.

— Надеюсь, ты знаешь, что нельзя обманывать таможню?

— Да, и очень страдаю.

— Ничего не поделаешь. Значит, вам с Мартышкой незачем было ссориться?

— Конечно, незачем.

— Он слишком серьезно отнесся к твоим словам. Джейн шесть раз ссорилась со мной до свадьбы, а я не отчаивался.

— Надо было помнить, какой Мартышка серьезный.