Пэлем Вудхауз - Деньги в банке

— Дядя Джордж, миссис Корк сказала, чтобы ты не укладывал вещи мистера Миллера.

— Э? Не укладывать?

— Не надо. Он остается.

— Вот как? Отлично, — сказал лорд Аффенхем. — Превосходно. Понимаю. Ты за него попросила. Умница. Умница.

— Вовсе я за него не просила. — И Энн, как рыбка, выскользнула за дверь. Джеф сморгнул, когда она проносилась мимо, и понял, в чем ее преимущество перед Миртл Шусмит. Она выигрывает на старте.

Лорд Аффенхем смотрел ей вслед. Он уже сделал наблюдение и перешел к выводам.

— Все еще бесится?

Джефа покоробило неприятное слово, но он был вынужден согласиться, что оно верно отражается суть дела.

— Да.

— Не одумалась?

— Нет.

— Вы поцеловали ее снова?

— Нет.

— Так идите и поцелуйте.

— Нет.

— Это может все изменить.

— Послушайте, — терпеливо начал Джеф, — я сказал, что она либо совсем не говорит со мной, либо говорит односложно. Теперь она взяла обыкновение бегать от меня, как от огня.

— Вот как? — произнес лорд Аффенхем. — Кстати, скажу вам любопытную вещь, которую вы наверняка не знаете. Муравьи, они бегают быстрее в жаркую погоду.

— Они?

— Муравьи.

— Мне послышалось «Энни». Бегают быстрее в жаркую погоду?

— Я где-то читал.

Джеф с мгновение пристально смотрел на него.

— Прекрасная новость, — промолвил он. — Спасибо, что сказали. Так вот, при виде меня она пускается наутек. Уже это одно мешает мне воспользоваться вашим советом. Надо придумать что-нибудь еще.

— Да. Девушки — странные существа.

— Очень.

— Помню, в 1913 одна…

— Не сейчас.

— Э?

— Другой раз.

— Я только хотел сказать…

— Знаю. Не надо.

Лорд Аффенхем, немного обиженный, погрузился в молчание. Тишину нарушал лишь хруст его манишки, мерно вздымавшей и опадавшей в такт дыханию. Джеф тоже задумался. Чтобы облегчить мыслительный процесс, он достал портсигар и протянул собеседнику. Лорд Аффенхем покачал головой.

— Не курю. Бросил.

— Обнаружили, что это замедляет рост?

— Нет, — сказал лорд Аффенхем, подумавши. — Не поэтому. Тут один как-то сказал, что мне не хватит силы воли бросить курение, так что я просто вынул трубку изо рта — мы сидели у меня в кабинете, отложил ее, взял банку с табаком — новую полуфунтовую банку «Лучший Табак Прyда» — поставил ее в буфет и запер на ключ. С этого дня к табаку не прикасался.

— Это показывает, какая у вас огромная сила духа.

— Исполинская.

— Ну и дурацкий вид, был, наверное, у вашего друга.

— У него всегда был дурацкий вид.

— Значит, еще более дурацкий.

— Да, — согласился лорд Аффенхем.

Он снова впал в транс. Внезапно глаза его зажглись, и он резко выпрямился с громким «Лопни кочерыжка!»

— Джеф!

— Да?

— Провалиться мне на этом месте со всеми потрохами! — воскликнул лорд Аффенхем с видом Сивиллы, которая сейчас изречет пророчество. Видимо, его мозг только что получил мощный толчок. Было почти слышно, как он издает «чух-чух-чух», беря разгон. — Джеф, мы достигли конца долгой-долгой дороги!

— О чем вы?

— Я вам скажу, о чем! «Лучший Табак Пруда»! Банка! Теперь я понял, что означали слова «пруд» и «в банке». Я положил алмазы в банку с табаком.

— Не может быть!

— Точно.

— Это официальное заявление?

— Абсолютно.

— На этот раз без ошибки?

— Говорю вам, я вспомнил. Вся сцена встала перед глазами. Вот я, вот банка, я кладу мешочек в нее, под чертов табак.

Джеф вскочил. Такие новости не пристало выслушивать стоя.

— Мы сможем забрать их после обеда.

— Надо действовать осторожно. Эта Корк вечно шастает в кабинет и из кабинета.

— После обеда она читает лекцию об угубу.

— А ведь верно!

— Берег будет чист.

— Абсолютно чист.

— Ребенок сможет взять банку.

— Десятилетний ребенок.

— Шестилетний.

— Четырехлетний, — сказал лорд Аффенхем, охваченный тем же энтузиазмом, что и его юный друг.

Перед Джефом открывались все более радужные перспективы.

— И еще одно я скажу. Как только мы найдем бриллианты, Энн на радостях распрощается со своими траппистскими и спринтерскими замашками.

— Она одумается?

— Одумается.

— Гип-гип-ура! — вскричал лорд Аффенхем.

В дверь постучали. Вошла Долли Моллой.

— Привет, малыш, — произнесла она с обычной своей сердечностью. — Привет, папаша. Найдется для меня глоточек портвейна?

— Конечно, конечно, — отозвался лорд Аффенхем, похожий сейчас не столько на Кейкбреда, сколько на preux chevalier1 1911-1912 годов. — Садитесь, дорогая, падайте на стул, ха, ха. Одно из ее выражений, — пояснил он Джефу, и, заметив, что тот собрался уходить, поднял брови. — Уже?