Григорий Горин - Тот самый Мюнхгаузен

Марта.Двадцатый уже приедет на мои похороны. Нас никогда не обвенчают.

Мюнхгаузен.Неужели это для тебя так важно?!

Марта.Не для меня… Но есть люди, Карл. Они шепчутся за моей спиной, они тычут пальцем: «Вон пошла содержанка этого сумасшедшего барона!» Наш священник сказал, что больше не пустит меня в кирху.

Мюнхгаузен.Подлец! За это бог не пустит его в рай! Ему же хуже!

Марта.Прости меня, Карл, я знаю, ты не любишь чужих советов… Но может быть, ты что-то делаешь не так?! А? Может, этот разговор с пастором надо было вести как-то иначе?

Мюнхгаузен.Ну, не меняться же мне из-за каждого идиота?!

Марта.Не насовсем!.. На время! Притвориться! Стать таким, как все…

Мюнхгаузен.Как все?! Что ты говоришь?.. Как все… Не двигать время, не жить в прошлом и будущем, не летать на ядрах, не охотиться на мамонтов?.. Да никогда! Что я – ненормальный?

Марта.Но ради меня…

Мюнхгаузен.Именно ради тебя! Если я стану таким, как все, ты же меня разлюбишь!

Марта (неуверенно). Не знаю…

Мюнхгаузен.Знаешь! И хватит об этом… Ужин на столе.

Марта.Нет, милый, что-то не хочется. Я устала. Пойду прилягу.

Мюнхгаузен.Хорошо, дорогая. Поспи. Сейчас я сделаю ночь. (Подходит к часам, переставляет стрелки на двенадцать.) Так?

Марта.Да, спасибо, милый. (Уходит.)

Мюнхгаузен садится за клавесин, задумчиво бренчит по клавишам. Входит Томас с подносом.

Томас (громко). Господин барон…

Мюнхгаузен.Тс-с-с!.. Что ты орешь ночью?

Томас (шепотом). Я хотел сказать: утка готова.

Мюнхгаузен (шепотом). Отпусти ее! Пусть летает!..

Томас.Слушаюсь! (Подходит к окну, выбрасывает утку.)

Слышно хлопанье крыльев. Часы бьют двенадцать раз, и наступает темнота.

Ее сын Феофил фон Мюнхгаузен – молодой человек в форме корнета – нервно ходит по комнате.

Рамкопф (заканчивая рассказ). …Он так и сказал «Отпустите ее, пусть летает!»

Баронесса.А дальше?

Рамкопф.Дальше стало темно, и мне на голову вылили жаркое.

Феофил.Ужасно! Ужасно! До чего мы докатились – дворянин подслушивает под окнами.

Рамкопф.Во-первых, я не подслушивал, а случайно услышал этот разговор. Во-вторых, баронесса, вы же сами просили…

Баронесса.Конечно. (Сыну.) Фео, немедленно извинись! Господин Рамкопф ради нас рисковал собой, даже пострадал… (Целует Рамкопфа в лоб, морщится.) Вам надо сменить повязку, Генрих, эта пропахла луком…

Феофил (подходит к Рамкопфу). Извините, господин Рамкопф! (Протягивает руку, тот нехотя пожимает.) Я сам не понимаю, что говорю… Нервы! Господи, когда же наступит конец этому кошмару?! Неужели ничего нельзя сделать?

Баронесса.Скоро вернется бургомистр и скажет, что решили в Ганновере.

Феофил.Что могут решить чиновники, мама? Пока мы ищем защиты у закона, он, в конце концов, обвенчается с этой девкой. Надо действовать! Немедленно! Господин Рамкопф, вы друг нашей семьи, вы трогательно о нас заботитесь, сделайте же еще один шаг.

Рамкопф.Все, что от меня зависит!

Феофил.Вызовите его на дуэль!

Рамкопф (испуганно). Нет! Ни в коем случае… Во-первых, он меня убьет, во-вторых…

Баронесса (перебивая). Этого достаточно! (Сыну.) Побойся бога, Фео! Речь все-таки идет о твоем отце.

Феофил.Мама, не напоминай, пожалуйста!.. Все мои несчастья только от этого… Мне уже девятнадцать, а я всего лишь корнет, и никакой перспективы… Даже на маневры меня не допустили. Полковник заявил, что он отказывается принимать донесения от барона Мюнхгаузена… Когда на поверке выкрикивают мою фамилию, солдаты кусают губы, чтоб не расхохотаться!

Баронесса.Бедный мальчик! И все-таки ты можешь с гордостью носить свою фамилию, она – одна из самых древних в Германии. (Указывая на портреты.) Вот твои предки: рыцари крестовых походов, гофмаршал его величества…

Феофил.И наконец, этот! (Подходит к последней картине, срывает вуаль с портрета смотрит улыбающийся Мюнхгаузен, поднимающий себя за волосы из болота.) Почему ты не выкинешь эту мазню?

Баронесса.Чем она тебе мешает?

Феофил.Она меня бесит! (Хватается за шпагу.) Изрубить бы ее на куски!