Аркадий Аверченко - Экспедиція въ Западную Европу Сатириконцевъ - Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова

— До свиданія, мои друзья, — просто отвѣтилъ я. — До свиданія, Крысаковъ, до свиданія, Южакинъ, до свиданія, Мифасовъ. Не надо слезъ, потому что я иду навстрѣчу свободнымъ людямъ. Не надо речей, потому что каждое ваше слово ничто въ сравненіи съ теми двумя, которыя принадлежатъ этимъ людямъ — швейцарцамъ.

Прощай маленькій Тироль, где набожность и экономія обнажила людямъ колѣнки, а природа научила только труду и глупенькимъ игрушечнымъ песенкамъ. Прощай!

Человѣкъ, не понимающій шутокъ. — Забытые люди. — Профессоръ музыки.

— Табакъ есть? Водка есть?

— Нѣтъ.

Прибытіе въ Швейцарію.

Въ послѣдній разъ оглядываюсь на Боденское озеро, и я въ Швейцаріи. А черезъ какихъ-нибудь три часа я буду въ Цюрихе — центре и самомъ большомъ городе маленькой, но лучшей въ міре страны.

— Мерштеттенъ!.. Мюльхаймъ!..

Противъ меня сердито уселся коренастый, пожилой человѣкъ въ широкополой шляпе, съ мужественнымъ лицомъ и выправкой военнаго.

— Сынъ свободной страны… Такой человекъ сшибъ стрелой яблоко съ головы сына, — подумалъ я.

Онъ, какъ будто, угадалъ мою мысль и, пронизавъ меня взглядомъ стойкихъ, сѣрыхъ глазъ, въ которыхъ еще тлѣли искорки гнѣва, спросилъ по-русски:

— Скажите, не встрѣчались ли мы около Перми этакъ два года тому назадъ? Въ вагонѣ? Я былъ въ военной формѣ и съ кадетомъ, а вы его кормили Гала-Петеръ… Не помните? Экая у васъ память куриная…

— Я многихъ кормилъ Гала-Петеръ, — обиженно сказалъ я.

— Ну, это неважно… Они вамъ покажутъ, мерзавцы… Швейцарцы…

— Простите, господинъ… полковникъ, — сухо возразилъ я. — Насколько я знаю…

— Да что вы знаете?! — нетерпѣливо перебилъ онъ. — Вашей племянницѣ кулакъ когда-нибудь подставляли? Подставляли?

— То-есть, какъ это кулакъ?

— Очень просто! Чтобы — когда она садилась, кулакъ подсовывали? Случалось?

— Надъ своей я этого не наблюдалъ, — откровенно сказалъ я.

— Не наблюдалъ! Ха-ха! А я вотъ только-только не наблюдалъ… Я бы ему саданулъ! Я бы ему по зобу-то свистнулъ!

Пыхтя и кряхтя отъ усилія держать себя въ границахъ, онъ продолжалъ:

— Хорошо еще, что племянница — сдержанная дѣвушка, умница, только потомъ разсказала, когда поѣздъ ушелъ… «Знаешь, говоритъ, дядя, какъ сейчасъ надо мной подшутили?» — Не знаю. — Ищу я въ вагонѣ мѣсто и вижу одно свободное, противъ двухъ дамъ, рядомъ съ ихъ кавалеромъ… Скорѣе туда… Трахъ! А онъ подъ меня кулакъ подставилъ. Такъ я до потолка и подпрыгнула. Больно, стыдно, а онъ заливается… Дамы тоже. А?!

— Неумѣстная шутка, — пробормоталъ я, сознавая въ душѣ, что ручей, обучавшій шуткамъ швейцарскаго кавалера, былъ не изъ самыхъ изысканны хъ.

— Вы находите! — ядовито прищурился господинъ и съ злобной ироніей кивнулъ въ уголъ вагона.

— Полюбуйтесь!

Тамъ, прикурнувъ къ стѣнкѣ, дремало странное существо съ громаднымъ клубкомъ подъ подбородкомъ. Одна рука, свѣсившаяся, какъ плеть, медленно раскачивалась отъ толчковъ вагона, обремененная чудовищной, корявой, какъ кора дуба, кистью, другая лежала на колѣняхъ, сжатая въ темный, жесткій кулакъ.

Тамъ, прикурнувъ къ стѣнкѣ, дремало странное существо.

— Красавецъ, — прошипѣлъ отставной полковники. — На этакій кулачокъ наткнуться — прошу покорно.

— Что это у него подъ подбородкомъ? — съ ужасомъ спросилъ я.

— Зобъ, — отвѣтилъ онъ съ злорадной улыбкой. — Зобъ у голубчика. У старушки, вонъ, тоже, у окна. Отчего? Одни говорятъ, что отъ воздуху, другіе…

— Ну, и попадаются же ручейки, — подумалъ я.

— Но, неужели, нѣтъ средствъ избавиться отъ такого украшенія?

— Не знаю, право, — сказалъ онъ лѣниво. — Говорятъ, что есть. Вырѣзать какую-то тамъ железу и все. Только… только идіотами они послѣ этого становятся.

— Ну, что вы?

— Да, да… Выборъ: или съ зобомъ или идіотъ — кто какъ любитъ.

— Скромный выборъ, — корректно замѣтилъ я, чувствуя что его спокойный тонъ начинаетъ возбуждать во мнѣ негодованіе. — Я думаю, что и вы поломали бы голову часокъ, другой.

Онъ зѣвнулъ.

— Не знаю, не приходилось. А что касается вотъ такого молодчика — ему и думать долго нечего. То идіотъ съ зобомъ, а то будетъ безъ зобу… Настоящій франкъ отъ фальшиваго всегда отличитъ инстинктомъ, а это главное. За отельчикомъ и за дѣтишками жена присмотритъ. Вотъ и все… Фрауэнфельдъ?