Виктор Шендерович - Изюм из булки. Том 2

…как известно, наша эмиграция обитает давно — еще шанхайско-харбинская, довоенная.

Перед выступлением, разглядев в зале парочку ровесниц Вертинского, я в некоторой тревоге спрашиваю у организатора: а публика вообще-то в курсе жизни на Родине? Про что я тут буду шутить?

Тот, глазом не моргнув:

— Все будет хорошо. Главное, не говорите им, что Брежнев умер…

— Жалко, что вы не привезли книги, — сказал Саша. После выступления в Мельбурне он вез меня в аэропорт. — Я бы на вашем концерте сорок книг продал Изе…

Я уже открыл рот, чтобы попросить у Саши телефон этого замечательного австралийского Изи, готового скупать мои книги оптом, — и только тут до меня дошло, что на последнем слове Саша перешел на английский.

— …сорок книг продал — еasy!

Легко!

Майами. Первая прогулка вдоль океана — и первый же рыбак на берегу оказывается одесситом!

Он меня узнал и приветствовал не только словом, но и полной готовностью к делу, а именно: вынул из пакета рыбу и, обратившись к моей жене, предложил ей:

— Хочешь, я отрежу тебе голову и выну кишки?

Советские представления о всевластии человека из телевизора — совершенно поразительны!

Дело было в «Шереметьево» в середине девяностых.

По залу паспортного контроля толстой змеей лежала очередь из детей, пытавшихся улететь в летние международные лагеря. Хвост все рос, а из полутора десятков пограничных кабинок работало по-прежнему две-три… Духота, раздражение, цейтнот, нервы…

Быстро озверев, я пошел искать какое-нибудь начальство. Но я был не один такой озверевший: в дверях кабинета стоял лично Алексей Архипович Леонов — тот самый, космонавт! — и, судя по багровому лицу, уже довольно давно беседовал со скучающим лейтенантом погранслужбы.

Алексей Архипович провожал внучку.

— Откуда я вам возьму людей, — пожимал плечами лейтенант, расслабленно полулежа на стуле перед дважды Героем Советского Союза.

Леонов тяжело выдохнул, всплеснул руками и, обернувшись, увидел меня. И страшно обрадовался!

— Виктор! — сказал генерал армии, легендарный космонавт, человек, первым вышедший в открытый космос. — Какая удача! Идите сюда, вас они послушаются…

Улучшить работу погранслужбы мне, признаться, так и не удалось, — зато однажды я напугал тетку в детском саду!

Тетка тяжело спускалась по ступенькам этого самого детсада, арендованного для съемок программы «Куклы». Тяжесть спуска объяснялась телосложением и полными сумками в обеих руках.

А я как раз вышел на крыльцо подышать.

Тетка увидела меня — и аж выпустила из рук наворованное.

— Ой, — вскрикнула она, — нас-то за что!

Да, да, так и знайте, я не только за Кремлем слежу, я везде, везде…

Дело было в Екатеринбурге, в гостинице.

Я уснул заполночь, а потом в полной тьме полминуты пытался нашарить трубку затрезвонившего телефонного аппарата.

— Виктор! — сказал вальяжный голос из трубки. — Мы тут, по соседству, в сто втором… В знак уважения к вашему таланту… просим к нам… коньячку…

Точного текста не помню, потому что, в сущности, еще спал. Так и не проснувшись, промямлил, что не пью, и повесил трубку. Все это происходило в полной тьме. Перед тем как снова отрубиться, я на секунду зажег свет. Была половина шестого утра. Сволочи, подумал я — и провалился обратно в сон.

Наутро я подошел к девушке у стойки и злобно поинтересовался, какого черта она соединила со мной какого-то идиота в половине шестого утра.

Девушка испуганно оглянулась на стоявшего рядом охранника. Охранник закаменел лицом. Мне показалось, что им обоим не понравилось определение «идиот».

— Ну хорошо, — сказал я. — Значит, так. У меня к вам просьба. Завтра, ровно в половине шестого утра, позвоните, пожалуйста, в сто второй номер и передайте, что Шендерович благодарит за приглашение и извиняется, что не смог прийти.

Шутка казалась мне адекватной и даже изящной. Я улыбнулся, полагая, что девушка-портье оценит это изящество. И тут понял, что значит выражение «короля играют придворные».

Портье побелела лицом и с отчаянием в глазах замотала головой. Охранник же отвернулся, всем видом давая понять, что ничего этого не слышал вообще.

— Слушайте, — сказал я. — Кто у вас там живет, в сто втором?

И портье тихо ответила: